в основном из 818‑го полка 236‑й стрелковой дивизии, возглавляемая Н. К. Котельниковым (общим количеством в 19 человек)[196]. Некоторое время они стояли на г. Сарытлык южнее Старого Крыма, подлечивая раны и обмороженные ноги. Затем в начале марта отправились на поиски партизан и 9 марта в районе развалин монастыря Сурб-Хач встретились с Старокрымским отрядом[197]. Тогда же в этот партизанский отряд попали и несколько бойцов-грузин из частей, сражавшихся под Феодосией.
Наиболее массовое пополнение партизанских отрядов произошло в феврале 1942 года как раз и военнослужащих, высадившихся в районе Судака в январе. Однако действия Судакского десанта в отрыве от основных сил на сложном плацдарме и события на фронте в районе Феодосии, не позволили решить поставленные задачи. Плацдарм был ликвидирован немецко-румынскими частями и отрядами коллаборационистов, десантники понесли потери, однако около 500 человек сумели уйти в лесную часть юго-востока Крымских гор. В местах дислокации отрядов 1‑го и 2‑го партизанских районов оказались остатки 554‑го и 226‑го горнострелковых полков (гсп) под командой майора Н. Г. Селихова и группа морских пехотинцев ЧФ лейтенанта Ф. С. Лукина, обеспечивавших высадку Судакского десанта. В целом, Селихов и 124 бойца из его 226‑го полка остались в месте дислокации штаба 1‑го партизанского района, 1 февраля в штаб 2‑го района лейтенант Виноградов и техник-интендант 2‑го ранга Агеев привели 110 десантников из состава 226‑го гсп. Позже сюда же командир 554‑го гсп майор Забродоцкий, его комиссар Кузнецов привели 64 человека – остатки своего полка. Партизаны распределили всех компактно по отрядам, накормили, обули, одели, кого надо – вооружили, и помогли обустроить быт. О положении десантников Генов подробно информировал штаб фронта и просил командующего Крмского фронта из-за нехватки продовольствия разрешить распределить всех десантников по отрядам[198]. К 15 марта 1942 года в составе 1‑го и 2‑го районов оказалось в общей сложности около 450 десантников из состава Новосветского, Судакского, Коктебельского и Феодосийского десантов.
Увы, существующие представления о прорыве в июне-июле 1942 г. к крымским партизанам защитников Севастополя не подтверждаются документально, но есть воспоминания о единичном таком случае[199] (хотя несколько случаев попадания в отряды севастопольцев, бежавших из плена позже, имели место).
Всего в первый период противостояния (ноябрь 1941 – октябрь 1942 гг.) в партизанском движении Крыма действовало 8 Красноармейских партизанских отрядов, насчитывавших всего 420–550 человек. Они были образованы по решению партизанского командования (в 1941 г.) и Военных Советов Крымского или Северо-Кавказского фронтов (в 1942 г.). Отряды в 1941 г. состояли из военнослужащих войсковых частей 51‑й армии, Приморской армии и Черноморского флота, пограничных частей НКВД, не сумевших прорваться в Керчь или Севастополь; в 1942 г. – из остатков Феодосийского, Новосветского и Судакского десантов.
По подтвержденным архивным данным[200] действовали следующие Красноармейские отряды:
– с ноября 1941 г. – отряд под командованием Б.Б. Городовикова (комиссар Н.С. Фурик) – до октября 1942 г.; отряд под командованием Д.Ф. Исаева (комиссар И.С. Бедин) – до октября 1942 г.; отряд под командованием А. Аединова (комиссар И.А. Сухинин) – до июня 1942 г., влит в Бахчисарайский отряд; отряд под командованием С.В. Ващенко (комиссар И.П. Бондарев) – до марта 1942 г..
– с марта 1942 г. – отряд под командованием В.П. Смирнова (комиссар В.К. Полянский) – до октября 1942 г.; отряд под командованием И.Н. Незамова (комиссар И.С. Сидоров) – до октября 1942 г..
– с мая 1942 г. – отряд под командованием Н.С. Егорова (комиссар А.М. Крюков) – до октября 1942 г.; отряд под командованием И.Е. Мотяхина (комиссар И.Я. Бабичев) – до октября 1942 г.
Необходимо отметить, что нумерация и количество личного состава в отрядах постоянно изменялись, также менялся и командно-политический состав. Некоторое количество партизан из красноармейских отрядов было вывезено на Большую землю, остальные пополнили переформированные в октябре 1942 г. партизанские отряды.
В последующем, в 1943–1944 гг., происходила постепенная военизация партизанских отрядов (в начале было 35 % военнослужащих в партизанском движении Крыма, в конце стало более 60 %); весь командный состав был аттестован и получил воинские звания (кто их не имел), в целом военнослужащие стали активно внедрять уставные требования и укрепили воинскую дисциплину в партизанских отрядах. Хотя были и недостатки организационного характера, отраженные в послевоенной литературе[201].
Голод.
Еще в большей степени, чем дезертирство, ущерб партизанскому движению нанесла потеря партизанскими отрядами продовольственных баз в конце 1941–1942 гг. Согласно данным Мокроусова[202], базы закладывались из расчета на питание 5–6 тыс. человек сроком до полугода, а в некоторых местах и более (4‑й партизанский район). Только овец, перегнанных из степных районов и оставленных в колхозах предгорных сел СНК Крымской АССР для нужд партизанского движения, набралось до 20 тысяч голов, не считая свиней и крупного рогатого скота[203]. Подготовленные запасы должны были обеспечить в течение указанного срока нормальное довольствие партизанских отрядов и ведение ими эффективных боевых действий без всякой помощи со стороны. Однако из-за безответственного отношения многих партийных и советских руководителей, недостаточного контроля за ходом завоза и укрытия продовольствия и, главное, отсутствия до последних дней октября штаба партизанского движения и штабов районов, а также из-за крайне малого числа базировщиков и автотранспорта, выделявшегося истребительными батальонами, было укрыто (закопано в землю) только 60–70 % от всего завезенного, а 30 % осталось на поверхности[204].
Однако уже к началу 1942 года даже эти базы были в основном потеряны. И.З. Вергасов объяснял это преступной халатностью ответственных за базирование лиц: «Беда в том, что подбор людей, которые занимались базами, со стороны райкомов и районных отделений НКВД был не партийный, а зачастую предательский. Чем иным можно объяснить такие факты, как: базы располагались близко к сёлам, имели хорошие подъезды для автотранспорта, а люди, которые заготовляли в основной массе, бежали в первые дни оккупации»[205]. Разгром баз облегчался тем, что большое количество продуктов не было увезено глубоко в лес, а сосредоточено на т. н. перевалочных базах вблизи дорог. К тому же и с закладкой баз всё обстояло вовсе не так однозначно. Были отряды исключительно плохо замаскировавшие базы и даже не подготовившие их, но были и те, кто хорошо справился с этой задачей. Так вот, детальный анализ ситуации с базами показывает, что их судьба зависела в основном не от того, как они были спрятаны, а от других факторов. Об этом подробно рассказал на совещании секретариата Крымского ОК ВКП(б) в июле 1942 г. только что вернувшийся из леса А.В. Мокроусов[206]: многие отряды хорошо забазировали свои продукты. Например, отряды 3‑го района, Судакский отряд, однако эти базы были выданы предателями и разворованы населением под охраной немцев, а, например, отряды 2‑го района не успели спрятать продукты в лесу и делали это уже в ходе
