В каждом из нас мечется обезумевший кролик и воет волчья стая, и мы боимся, что все это услышат окружающие.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Остров Святого Иуды – неприветливое место, где имеется городок, в котором первоначально размещалась женская исправительная колония. Во время войны здесь базировался гарнизон. Гавань достаточно велика, однако не защищена от ветра. Вулканическая почва неплодородна, а потому местная растительность небогата и сводится к немногим кустарникам и деревьям, характерным для тропического климата, семена которых занесены на остров приливами и перелетными птицами. Москиты и другие жалящие насекомые плодятся круглый год. Хотя сейчас стратегическое значение острова номинально, на нем по-прежнему расквартированы комендант, войсковая часть, а также необходимые судебные, медицинские и общеобразовательные учреждения и небольшая сельскохозяйственная лаборатория. Моторный транспорт отсутствует. Большинство жителей – в основном отставные солдаты и их потомки – зарабатывают на жизнь рыболовством и подсобным хозяйством.
Такое описание я прочел в заплесневелом томе «Острова и судоходные воды» Летсона, который Гарри еще в начале рейса выудил из кучи книг, сваленной под иллюминатором в его каюте.
– Некоторые острова как нельзя лучше подходят для того, чтобы зарывать на них клады, – сказал он, передавая мне книгу. – А есть острова вроде Святого Иуды, которые подходят для того, чтобы зарыть никому не нужные вещи.
Думаю, едва он произнес эти слова, как тут же о них пожалел – и поспешил сменить тему, надеясь, что я его не понял.
Теперь на моих глазах слова из книги Летсона превращались в гору камня, к которой медленно приближался «Камнок». Чуть ли не впервые за весь рейс из-за туч прорвалось солнце. Под ослепительно голубым небом и среди такого же моря лава, из которой состоял остров, казалась чернее черного. С палубы корабля остров выглядел крышкой огромной кастрюли, а гора Святого Иуды торчала вверх, как ее черная ручка. Миллионы лет назад на многомильной глубине дно океана сотрясло извержение, и на его гребне из воды поднялся остров.
Мы вошли в просторную гавань восточного побережья, где располагалось единственное здешнее поселение – порт и гарнизонный городок, также носивший имя Святого Иуды. Здесь «Камноку» предстояло провести два часа у причала, а затем продолжить свой путь. Издали я уже различал крепостные стены, которые защищали город от нападения из глубины острова. Ландшафт выглядел так, словно его накладывали гигантским мастерком.
В начале пятого «Камнок» медленно втянулся в гавань и коснулся бортом стенки. Толпа островитян, числом не менее сотни, следила за нашим прибытием, и все махали руками. Перебросили концы, перлини натянулись на ржавых швартовых тумбах, машина смолкла, и с лязгом спустили трап.
Матросы начали сгружать мешки с почтой и ящики на большие деревянные тачки, стоявшие на причале. Тяжелый груз поднимали из трюма лебедками.
Я стоял с чемоданом на палубе, дожидаясь, пока мне скажут, что делать дальше.
Ветра не было. Можно было задохнуться в неподвижном воздухе. Машины «Камнока», басом аккомпанировавшие каждой минуте моей жизни в последние несколько недель, молчали. Стали слышны другие звуки – крики матросов, вяканье чаек, скрип корпуса, трущегося о резиновые кранцы, плеск волн. И жужжание насекомых. Они вились вокруг меня, и я отгонял их. Только теперь я понял: вот что делали островитяне на причале – не нас они приветствовали, а от комаров отмахивались.
Я все еще ждал указаний, однако никто не подходил ко мне. Капитан Стиллар куда-то исчез. Гарри Грин усердно помогал экипажу с выгрузкой. Иногда он поглядывал на меня, однако я понимал, что мне он ничем не поможет. Незадолго до швартовки он зашел в каюту и наскоро пожал мне руку.
– Моряки не умеют прощаться. – Это прозвучало искренне, хотя он старался не встречаться со мной взглядом. – Надеюсь, мы еще встретимся, Энди Полмрак. – И ушел, не оглядываясь.
И вот теперь я стоял на палубе, растерянный и совершенно одинокий. Москиты жалили меня своими мягкими хоботками. Наконец я поднял чемодан, прошел к трапу и начал спускаться. Собравшиеся островитяне глазели на меня. Все они – мужчины, женщины, дети – были одеты почти одинаково. Женщины и девочки носили черные платья и черные платки. Мужчины и мальчики, стриженные очень коротко, носили белые рубашки без воротников и черные брюки на черных подтяжках.
