Часть 2. НЕИСПОВЕДИМЫЕ ПУТИ
Глава 1. ОПЕРАЦИЯ
Когда за последним вергийцем закрылась дверь, Веланда подбежал к Геле и опустился на пол с ней рядом.
— Очень больно? — тихо спросил он.
— Терпимо, — Гела попыталась улыбнуться.
— Надо скорей остановить кровотечение. Я принесу бинт.
Гела кивнула.
Веланда поднялся, сходил за аптечкой и подал ее Геле. Девушка перебинтовала ногу.
— Ну вот, — вздохнул ученый. — И будем надеяться, что Хадкор все же пришлет врача… А теперь тебе нужен покой.
Он подхватил ее на руки. Никогда раньше он не смел прикасаться к ней; в сердце метнулся сумбурный, отрывистый переполох от ощущения близости, однако усилием воли, ставшим уже привычным, он подавил эмоции, отнес девушку в ее каюту и осторожно уложил на кровать.
— Примешь обезболивающее?
— Пожалуй, да. И еще, наверное, антибиотик, чтобы исключить инфекцию.
Поискав в аптечке, Гела достала нужные таблетки; Веланда наполнил стакан водой и протянул ей.
— Спасибо, — она благодарно улыбнулась.
— Не за что, — покачал головой он, усаживаясь в кресло, стоявшее рядом.
— Как ты думаешь, вергийцам действительно удастся захватить Декстру?
— Не знаю, надеюсь, Амёнда предпримет что-нибудь, чтобы их остановить.
— А ведь на первом этапе они уже остановлены, благодаря тебе… Если бы не ты, мы бы сейчас полным ходом летели к Декстре… Как ты догадался?
— Это было несложно, — он смутился. — Когда вергийцы начали захватывать корабль, первое, что пришло мне в голову — они хотят Декстру. И поскольку пока еще не знают ее координат, надо сделать так, чтобы и не узнали…
— Гений, — вздохнула Гела. — А у меня вот были совсем другие мысли… Я помчалась искать Эниту, решила, что, возможно, удастся спрятать ее от этих… Не удалось.
— Это нормальные мысли любящей старшей сестры, — улыбнулся Веланда. — А потом ты закрыла ее от пистолета.
— Как-то автоматически, — пожала плечами девушка. — Не задумываясь… Я и сейчас тревожусь за нее. Кто знает, что там на уме у этого… Хадкора.
— Не беспокойся, он не сделает ей ничего плохого. В его интересах беречь ее. Вергийцы и так уже до предела осложнили отношения с атонцами, а заодно и с эйринцами. Ах да, еще с номийцами.
Оба немного помолчали.
— Надеюсь, — задумчиво произнесла Гела, — дело не дойдет до войны. Рилонда всегда говорит, что больше всего на свете ненавидит войны и сделает все, чтобы, по крайней мере, при его правлении атонцы жили в мире.
— Рилонда блестящий дипломат и действительно сделает все, — ответил ученый. — А тебе сейчас нужно переживать не об этом. Ты заметила, что «Ураган» до сих пор не двигается, продолжает дрейфовать? Это очень хорошо. Это может означать, что Хадкор все-таки ждет врача с Атона.
— Ну что ж, подождем и мы, — грустно усмехнулась Гела.
Они говорили еще долго, на нейтральные темы; день тянулся медленно. Он приносил ей ужин, маньяри и один раз даже осмелился поправить покрывало. Наступила ночь.
— Пора спать, — Гела потерла глаза. — Иди к себе.
— Может, я останусь здесь? — предложил он. — Вдруг тебе что-нибудь понадобится?
Она внимательно посмотрела на него.
— Я хорошо себя чувствую. Ничего не понадобится. Иди к себе, тебе тоже нужен нормальный сон.
Он беспрекословно поднялся и ушел в свою каюту. Лег в кровать на спину и, закинув руки за голову, посмотрел в потолок.
«Нормальный сон»… Легко сказать! А если от мысли, что они одни на этом пустом звездолете, перехватывает дыхание? Если размышление о том, что в двух шагах, буквально в соседней каюте, находится она — такая красивая, такая нежная — будоражит и без того разгоряченную кровь?
Никогда он не задумывался, но вдруг захотел вспомнить — с чего начинается любовь? С эмоционального потрясения? С восхищения… Когда она вдруг говорит то, чего ты совсем не ожидал услышать, и приходит осознание, внезапное — это совершенно незаурядная девушка, не просто не такая, как все — единственная… И тут же словно прозреваешь — тонкие черты, изящные манеры, глаза — невероятного, нереального серо-зеленого цвета… Где ты видел такой цвет? Это цвет какого-то из драгоценных камней, а может быть, моря, только что успокоившегося, утихшего после шторма? И вот уже замечаешь только ее, — всегда, в независимости от того, сколько людей находится рядом, вот уже смотреть на нее становится столь же необходимым, как дышать, вот уже внутри бархатным оранжевым цветком расцветает счастье, когда она улыбается тебе…
А потом ты понимаешь, что она далека, далека, словно мерцающая в глубинах космоса туманность, и никогда, никогда не коснешься ты этой прозрачной кожи, этих шелковистых волос, и никогда не почувствует она к тебе того, что чувствуешь ты… И это больно, больно, больно… И ты проклинаешь себя за эту совсем не нужную ей страсть, за эту бессмысленную, несуразную бурю, рвущую твое сердце, но эта страсть, этот жар сильнее тебя, и постепенно превращает твою жизнь в постоянную, незатухающую боль…
