сливаются со льдом, резкий ветер поднимает метель, вокруг стоит серая прозрачная мгла, гулко трескается лед, под страшной тяжестью давящей на него и холодно, холодно, холодно!..
Писем твоих после моего приезда не получал и, вероятно, долго не получу. Во-первых, потому, что почта идет сюда значительно дольше, а во-вторых, я сам оторвался от своей части – она ушла вперед, а когда догоню ее опять – не знаю. Сам тебе тоже еще не писал, вернее, писал письмо сразу же по возвращению от вас под свежим впечатлением нашей встречи, не смотря на не очень большие «удобства», болезнь Алюньки и все остальное, эта бессонная ночь удивительно освежила меня, вдохнула новые силы и желание как можно опять скорее встретиться с проклятыми немцами и бить, бить …их!
Я был бы рад, если б и на тебя наша встреча подействовала ободряюще: как учиться ценить эти редкие минуты свидания!
Так вот, я написал тебе такое «излиятельное» письмо, но опустить его не смог – мы неожиданно тронулись и только на озере я извлек из кармана мокренький катышек – все, что осталось от письма. Сейчас я получил возможность дня 2–3 отдохнуть в нормальной обстановке: только что с наслаждением смыл с себя пласты грязи и масла, собравшиеся на шее и прочих, удобных для этого, местах и немедля сел писать тебе письмо.
Пребывание на льду на моем здоровье, к счастью, не отразилось, за исключением небольшого кашля и расстройства желудка (последнее из-за неумеренного употребления полусырых лепешек из ржаной муки). Продовольственная проблема для нас уже совсем не существует: мы получаем в день 900 г хлеба, водку, какое-то мифическое количество крупы, мясо, масла и т. д. …Слипаются глаза в теплой хате с приветливыми хозяевами, после ледяного ужаса: сейчас, впервые после пяти месяцев после вареной картошки в мундире с кислой капустой – прямо райское кушанье!
Кончаю письмо, моя детка, уже голова ничего не соображает, только одно непреодолимое желание – спать!
Крепко вас целую, страшно хочу, возможно, скорее оказаться вместе с вами. Желаю вам всех хороших вещей, которые вам необходимы для нормального существования.
Ваш Жозик[89].
08.03.1942 г. Действующая Красная армия
Здравствуй дорогая Люлька!
Пишу тебе, сидя в немецкой землянке, оставленной Гансами при отступлении, а до этого 4 суток ночевал просто на снегу.
Ну что рассказать о себе? Так полоса всяких больших и маленьких бед и неприятностей, начиная со смерти Алюньки, далеко не кончилась, а наоборот вступает в свой апогей. Бывают же периоды в жизни, когда, несмотря на все старания, ничего не выходит, а наоборот каждая мелочь складывается против тебя. Я стараюсь, на сколько возможно это, не обращать внимания на все неприятности и жду того времени, когда этот неприятный период кончится. Только ты у меня смотри, не сдавай, ведь ты тоже у меня одна осталась. Только, я непременно хочу увидать с тобой вместе опять хорошие времена.
Не горюй, моя любимая, об Алюньке. Сохрани о нем светлую, прозрачную память, вспоминай о нем и его милых выходках, выражениях и беготне. Но плакать не надо, этим ты ему уже не поможешь, а себе в этот тяжелый период навредишь. Мы его никогда-никогда не забудем, нашего милого мальчишечку, такого славного и умного, но жизнь жестокая вещь, а война во сто крат хуже. Он пал на зримом поле боя, как и многие тысячи других. Будем же чтить его память, а сами продолжать бороться.
Борьба, только борьба придает силы и энергию человеку, делает его закаленным и мужественным. И ты сейчас должна бороться, не надо эвакуироваться: – где ты там будешь болтаться со своей, слабенькой мамашей, когда все забито там эвакуированными. Жалеть себя и убегать от ленинградских трудностей не стоит, да и без Алюньки незачем.
Работать, не отрываться от пульса жизни Ленинграда, вести общественную работу, а ты можешь быть прекрасной активисткой, если захочешь, не замыкаться в свою узкую личную жизнь – вот что тебе сейчас необходимо. Это нужно и потому еще, о чем я тебе говорил по приезде…
Положение на Ленинградском фонте не плохое. Ты можешь сказать, так почему же все-таки до сих пор Ленинград в блокаде. Но я тебе уже это объяснял: вопрос стоит не в том, чтобы отогнать, а уничтожить всю неметчину, которая находится под Ленинградом. Сейчас я нахожусь в местности, через которую прошел опустошительный огонь войны. Молоденький лесок наполовину срезан снарядами, земля испещрена воронками, ямами для землянок, какими-то обрывками железа и тряпья, и трупами, трупами… Везде следы поспешного бегства немцев: брошенные снаряды, орудия, подбитые танки с трупами танкистов возле них, в землянках папиросы, табак, всякие мелочи. А в воздухе постоянный грохот артиллерийской стрельбы, захлебывающийся голосок пулеметов, гудение моторов танков и самолетов и хлопанье зениток. Страшная симфония войны…
Так вот, дорогая моя девочка, есть старая мудрая поговорка: «Все что происходит – все к лучшему». Будем верить, и твердо надеяться на то, что встретимся с тобой в лучшие времена. А пока будем суровыми, энергичными бойцами своей Родины – я на фронте, ты в тылу, но имеющем также военное значение, как и фронт. Еще раз целую.
Твой Ж.
12.06.1942 г. Ленфронт.
…Дни бегут за днями, уже прошла половина июня! Как незаметно пролетел год. Остались сзади трудные дни обороны Ленинграда и – счастливое свойство человека – уже забыты, почти, неприятности и лишения. Если б еще только Алюнька был с тобой!
Я часто сейчас совершаю 4–5‑часовые «экскурсии» со своими подчиненными с учебной целью: как говорят военные – выход на местность.
Природа все богаче и богаче одевает поля и леса убором из цветов. Невольно вспоминаются мирные дни: Тарховка и Петергоф – эти замечательные дни, которые были наполнены солнцем и любовью, потом Сиверолья, где крепла наша маленькая семья. В минуты перерыва занятий хорошо растянуться под горячим солнышком и мечтать о том, что уже скоро должны наступить опять такие мирные дни. Пусть беснуются всякие гансы и фрицы, пусть они рыскают на самолетах, стреляют и бомбят – они уже сами знают что их дни сочтены! Позавчера наши зенитки сбили почти над нами немецкий бомбардировщик. С каким удовольствием наши ребята побросали шкуры с потрохами этих гансов (экипаж весь разбился) в вонючее болото – собаке, собачья смерть! А вчера вечером я слушал по радио извещение о поездке Молотова в Вашингтон и Лондон, а затем заключение договора о дружбе с Англией и Америкой. Как глубока мудрость и выдержанность Сталина, который сумел выйти из положения, которое казалось всем буржуазным дипломатам
