Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 190
году и спровоцировавший громадный скандал в пуританском британском обществе. Роман был под запретом аж тридцать лет! Кстати, то, что история осознания женщиной собственной сексуальности кажется Гермионе невыносимо скучной… Показательно, что ли.
Глава тридцать шестая
Следующее утро ознаменовалось тем, что Гермиона вспомнила про Протеевы чары, но столкнулась с тем, что цепочку, некогда служившую якорем для них, она давно спрятала в шкатулку и больше не носит. — Кажется, проще сделать парное кольцо, — пробормотала она недовольно. Майкрофт, которому с утра доставили новый телефон, пребывал в хорошем настроении и заметил: — Я подарю вам, если желаете? — С функцией отслеживания перемещений и прослушивающим устройством? — уточнила Гермиона вежливо. — Разумеется. — И мне его придется снимать всякий раз, как я колдую, — с иронией заметила она. — Благодарю, но не стоит, — она нашла галлеон и действительно превратила его в точную копию кольца Майкрофта — простой ободок, на котором было бы удобно писать сообщения. Оба кольца окутало облако чар, они вспыхнули и погасли. Майкрофт надел свое на палец, а Гермиона, поколебавшись, убрала свое в карман — она не любила украшения, особенно на руках. С окончанием января немного улучшилась погода, но наслаждаться ей Гермионе было решительно некогда — первую сессию Визенгамота назначили в этом году на семнадцатое февраля, и к этому моменту скандал вокруг состоявшихся выборов должен был разгореться со всем возможным жаром. При этом он не должен был вспыхнуть слишком рано, чтобы Министр не успел уничтожить улики и подготовиться к защите. Возможно, если бы история со смертью Брука уничтожила Драко, а не Нарциссу, Гермиона самоустранилась бы из этого процесса, но хорек был бодр, весел, то и дело мелькал в Министерстве, явно наслаждаясь обретенной свободой от маминых решений. Поэтому Гермиона встречалась с журналистами, вела пространные разговоры с членами Визенгамота, переписывалась с начальниками отделов Министерства. Семнадцатое февраля, сначала такое далекое, надвигалось неукротимо. Невилл был собран и даже весел — он знал, что правда на их стороне, и этого было достаточно, чтобы придать ему абсолютной уверенности в победе. Гарри, лихорадочно-возбужденный, радовался, похоже, самой возможности участвовать в чем-то масштабном. Джинни ждала момента, когда и хорек, и раздражавший ее чванливый Забини отправятся в Азкабан под конвоем ее авроров. И только Гермиона металась от одного сомнения к другому. Ее собственный список того, что могло пойти не так, занимал добрых пять воображаемых свитков пергамента и грозился перейти на шестой. Не придавало уверенности и ответное письмо профессора Вагнера, который в свойственных ему выражениях сообщал, что счастлив возвращению любимой ученицы и рад тому, что она наконец-то оставила «всякие глупости». Ее работу об обскурах он признал «сверх меры выдающейся» и грозил Гермионе всемирной славой в научных кругах, если она решит опубликовать ее. При мысли о том, как он будет разочарован, когда прочтет в газетах об ее участии в очередном политическом скандале, на душе делалось мутно. Майкрофт, который, вероятно, мог бы развеять ее сомнения или, напротив, усилить их, не делал ни того, ни другого — собственно, они почти не виделись, потому что сначала в Ираке прогремел очередной теракт, потом случилась забастовка в Греции, а хуже всего (Гермиона не знала точно, что в этом настолько страшного), вот-вот должны были начаться Олимпийские игры в Ванкувере. «Боже правый, спасибо, что не в Британии», — прокомментировал это событие Майкрофт с выражением откровенного ужаса на лице. И хотя ни в Иран, ни в Грецию, ни в Канаду он лично не ездил, очевидно, разрешение всех этих вопросов отнимало множество времени, так же, как и какие-то «запланированные» трудности с Аргентиной. Гермиона, махнув рукой на воображаемые списки проблем, расписала девять сценариев того, как могут развернуться события в Визенгамоте, постаравшись учесть все возможные варианты, включая привлечение Министром дементоров. Пятнадцатого февраля пресса взорвалась скандальными подробностями выборов Забини. Со страниц каждого издания (даже про-Министерского «Ежедневного пророка»!) на действующую власть полились потоки грязи. Общественность была в шоке. Министр Забини заперся в своей резиденции и, по слухам, установил мощнейшие чары. Мистер Драко Малфой, обвинявшийся в запугивании членов Визенгамота и в насылании проклятий на представителей оппозиции накануне выборов, от комментариев отказывался. Источник, пожелавший остаться неизвестным, признавался, что лично находился под «Империусом» Малфоя, и только это помешало ему отдать голос более достойному претенденту. Герой войны Невилл Лонгботтом выступил с заявлением о том, что Британия заслуживает справедливых выборов и достойного человека во главе Министерства Магии. Знаменитый Гарри Поттер, победитель Того-кого-нельзя-называть и блестящий целитель госпиталя св. Мунго сообщил, что потерял покой, с того момента, как этот мир покинул честный, решительный, благородный волшебник Амос Диггори, достойно выполнявший свой долг на посту исполняющего обязанности Министра Магии. Осужденная по обвинению в нарушении Статута о Секретности героиня войны Гермиона Грейнджер, чьи фотографии с Драко Малфоем недавно потрясли Британию, дала эксклюзивное интервью «Ежедневному пророку» и призналась, что была опоена приворотным зельем. Пожалуй, никогда еще заседание Визенгамота не привлекало такого внимания. Все публичные места были моментально раскуплены, а аккредитацию запросили все британские издания и несколько зарубежных. — Им крышка, — ободряюще сказал Невилл Гермионе за несколько часов до начала заседания. Они были вызваны только как свидетели, но было ясно, что этим их роль не ограничится. — А если нет? — спросила она, понимая, что вопрос запоздал. Невилл искренне улыбнулся: — Никакого «если» не будет. Правда на нашей стороне. — Как будто этого когда-нибудь бывает достаточно, — почти неслышно сказала Гермиона. Невилл либо не услышал, либо сделал вид, что не услышал — в его прекрасной картине мира не существовало ситуаций, в которых правда могла бы проиграть. Небольшая комната, где они находились, вдруг окуталась дымкой, и прохладный женский голос сказал: — Невилл Лонгботтом, Гермиона Джейн Грейнджер, просьба пройти в Большой зал заседаний Визенгамота. Двери перед ними распахнулись, и Гермиона, почувствовавшая неожиданный прилив сил, первой направилась по коридору. Визенгамот уже был в сборе, красно-черные мантии и высокие шапки делили огромный зал на сектора, а сверху их придавливала разноцветная мешанина зевак. С края, у запасного входа, пестрой кучкой толпились репортеры — им сидячих мест не досталось, но они не выглядели разочарованными — камеры нацеливались на центр зала, пока пустой, прытко пишущие перья подрагивали над блокнотами. — Невилл Лонгботтом, Гермиона Джейн Грейнджер, — объявил секретарь суда, седой и располневший Перси Уизли, — приглашены на первую сессию большого собрания Визенгамота от семнадцатого февраля две тысячи десятого года. Председатель собрания — Верховный чародей Визенгамота Септимус Ридж. Гермиона скользнула по старику равнодушным взглядом — он был слишком древним и слишком безынициативным,
Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 190
