Пахнешь, как еще недорассказанная легенда…
— Ты и я, Старшая Мать, — произнес Арди едва-едва слышно.
Но она услышала. Будто ждала этого момента так долго, что он стал единственной причиной, по которой она все еще жила. Чтобы услышать слова на родном языке.
— Как тебя зовут, дитя двух кровей?
— Крепкие Корни, — ответил Ардан.
Она прикрыла глаза и слегка улыбнулась, отчего разгладились её морщины.
— Хорошее имя, — она продолжала гладить его по щеке, так легко, что Арди почти не чувствовал её касаний. — Оно пахнет дубом и песней.
— Не говори, Старшая Мать, — произнес Арди. — Потерпи немного. Я отнесу тебя туда, где станет легче. Там помогут. Ты и я, Старшая Мать. Мы…
— Уже нет нас, Крепкие Корни, — перебирал старушка. — Больше нет. Истории моей шкуры станут последними историями наших стай. А твое имя — последним именем. Я ждала тебя. И ты пришел. Таков сон Спящих Духов.
— Не говори так, Старшая Мать. Есть место там, где заканчивается шаг Духа Дня, — Арди поглаживал её волосы, отливающие лунным серебром. — Там есть логово. Там моя мать и мой брат. Моя стая. Я отвезу тебя туда, и ты сможешь рассказать нам свои истории, и мы отнесем их на Гору Памяти, как и завещали предки.
— Нет, Крепкие Корни, — её беззубая улыбка стала только шире, а в глазах появился покой . — Мое время во сне Спящих Духов уже почти закончилось. Я это знаю. И ты тоже это знаешь. Я лишь рада, что дождалась.
Арди, понимая, что соплеменница его отца бредит, начал подниматься на ноги.
— Не надо, - застонала она, а Арди почувствовал, как от его неловкого движения сломалось несколько её костей. Спящие Духи! Да что же с ней сделали? — Запомни мое имя, Крепкие Корни. Вплети и его тоже в свою Великую Песнь, чтобы нас помнили. Помнили наши легенды и истории, которые станут мифами, а мифы — старыми обычаями, которые обернутся в смешные наряды.
Арди прикрыл глаза и снова опустил ладонь ей на волосы.
— Я запомню, Старшая Мать.
— Меня зовут Вернувшаяся Ласточка, — произнесла Авирада. — Дочь Сверкающей Капли и Вчерашней Заботы. Я шла тропами детей Леноса и теперь вернусь к Спящим Духам.
— Пусть твой путь всегда приводит тебя домой, Вернувшаяся Ласточка, — прохрипел Арди.
— И мы встретимся вновь, Крепкие Корни, на тропах Спящих Духов, где…
Рука, все это время гладившая его по щеке, дрогнула в последний раз и опустилась безвольной плетью. Теперь она больше не пахла, как леса и горы. Только как камни. Те самые, что стояли на другом берегу ручья и под которыми спали его предки по отцовской линии. Теперь спала и она. А вместе с ней и часть истории народа Матабар, которая больше уже никогда не прозвучат в этом мире.
Никогда… какое странное и страшное слово.
Никогда…
— Ты и я, мы будем одной крови, — Ардан закончил слова обряда прощания.
Свободной рукой он выкинул посох на пол гостиной, а затем, подхватив бездыханное тело Старшей Матери, выпрыгнул наружу и сам. Легко приземлившись, он бережно положил останки на пол и, подняв посох, выпрямился.
Гостомор только скалился и посмеивался, а Милар и остальные переводили взгляд с мертвеца и обратно на Арда.
— Это то, о чем я думаю, Ард? — пустым голосом спросил капитан.
— Посмотри на её глаза, — Ардан указал на мертвый взгляд Старшей Матери, после чего перевел ладонь на Гостомора. — А теперь на его.
Урский, схватив Клавишева за волосы, резко запрокинул тому голову. На них смотрели такие же, ярко золотые глаза…
— Ну ладно, ладно, — смеясь, рычал оборотень. — С Пылью обманул, но её кровь реально нам помогает. Знаете, как лекарство. Со временем правда с душком стала… Но ничего! Мы терпели.
И он засмеялся. Утробно и абсолютно безумно.
Ард подошел к камину и вытащил оттуда головешку, после чего посмотрел на Милара.
— Ты не будешь меня останавливать? — спросил Ардан.
— А ты хочешь, чтобы я тебе сейчас сказал, что мы должны отвезти её в Черный Дом, где твою соплеменницу, — Милар осекся. — наполовину соплеменницу вскроют, разложат по весам и полочкам? Нет, Ард, у меня может из-за службы сердце и очерствело, но не до такой степени. Да здесь и без вскрытия все уже понятно…
Ардан перевел взгляд на Урского с Дином, те лишь молча, почти синхронно, кивнули.
Юноша поднес головешку к губам и прислушался к тому, как все еще трещали искорки огонька внутри обгоревшей, сухой доски. В их неизменно веселой, извечно задорной игре он услышал отголоски имени. Ардан раздул своей волей это далеко эхо и уловил в его обжигающем грохоте маленький осколок, который и сорвался с его губ. А вместе с ним и спокойное, оранжевое пламя. Оно смертным саваном укрыло тело Старшей Матери.
Не было ни дыма, ни гари, ни запаха съедаемой пламенем плоти. Только сноп искр, на мгновение принявших очертание тела, а затем упорхнувшие через окно и дверь куда-то на улицу, где устремились к небу, рассеявшись на полпути.
На полу остались лишь необожженные лохмотья.
— Ну, что, Плащи, пойдемте до ямы с дерьм…
Урский одним ударом кулака, облаченного в кастет, переломил основание шеи Гостомира. Голова последнего запрокинулась, коснувшись затылком спины. Оборотень упал на живот, но, судя по бешено вращающимся глазам, он все еще был жив. Оно и не удивительно. Про́клятые оборотни ведь для того и создавались. Чтобы как можно эффективнее уничтожать войска людей.
А люди, в ответ на это, при помощи Зведных Магов, создали убийц, способных как можно эффективнее уничтожать Эан’Хане…
— Он где-то здесь, Милар, — Ардан сжал посох и посмотрел на улицу. — Он здесь.
Милар вздохнул и проигнорировал молчаливые, полные непонимания взгляды Урского с Эрнсоном.
— Ты так думаешь, Ард, или ты уверен?
Ардан шумно втянул ноздрями воздух и почувствовал, как клыки дерут десна, а когти — подушечки пальцев. Но очередным усилием воли он загнал горного охотника как можно глубже в свое сознание, где вновь усыпил словами, которые нельзя произнести.
— Я его чую, Милар, — Ардан вышел на крыльцо.
А вместе с ним, перешагивая дергающееся тело Гостомира (которого Александр с Дином поспешно связывали веревками. Простые, разумеется, оборотня не удержат, но эти явно не относились к данной категории), вышел
