Глава 1
Вот наконец и завершился мой рассказ о юности, воспитании иприключениях вампира Лестата – история, которую я намеревался вам поведать.Теперь вы имеете представление о легендах и магии древнего мира, тайну коих яраскрыл вам, несмотря на все запреты и приказы.
Но это еще не конец моего повествования, хотя продолжать мнеего совсем не по душе. Но я должен хотя бы коротко рассказать вам о тех болезненныхи неприятных для меня событиях, которые в конце концов привели к тому, что в1929 году я принял решение скрыться глубоко под землей.
Это случилось через сто сорок лет после того, как я покинулостров Мариуса. И с тех пор мы с Мариусом ни разу не встречались. Габриэль тожебыла для меня потеряна – казалось, навсегда. С тех пор как она исчезла в туночь в Каире, я ничего не слышал о ней ни от смертных, ни от бессмертных,которых мне когда-либо приходилось встречать.
В двадцатом веке я приготовил для себя могилу, тело и душамои были изранены, я был совершенно одинок и очень устал.
Я прожил свою «смертную жизнь», как советовал мне Мариус.Однако я не имею права винить его в том, что я совершил множество ужасныхошибок, и в том, как я прожил эту «смертную жизнь».
Все мои поступки были обусловлены только проявлениями моегосвоеволия. Я не желал прислушиваться ни к советам, ни к предостережениям иприносил с собой повсюду трагедии и несчастья. И все же не могу отрицать, чтобыли у меня и счастливые мгновения. Без малого семьдесят лет рядом со мной былимои создания – Луи и Клодия, двое самых чудесных и великолепных бессмертных,которые когда-либо существовали на земле. И у нас с ними были самые тесныеотношения.
Вскоре после приезда в колонию я страстно полюбил Луи –юного плантатора с темными волосами, утонченной речью и изящными манерами,который своим цинизмом и склонностью к саморазрушению так напоминал мне моегодорогого Никола.
Так же как и Ники, он обладал мрачной силой, мятежным духом,мучительной способностью и верить, и не верить, и в конце концов впадать вбеспредельное отчаяние.
Однако та власть, которую имел надо мной Луи, ни в какоесравнение не шла с моей привязанностью к Ники. Даже в те моменты, когда Луипоступал со мной чрезвычайно жестоко, он вызывал в глубине моей души нежность.Меня покоряла его поразительная зависимость, подкупало его восхищение каждыммоим словом и жестом.
Он приводил меня в восторг своей наивностью, странной,свойственной буржуа верой в то, что Бог всегда остается Богом, даже если этотБог напрочь отвернулся от людей, что границы этого маленького, лишенного всехнадежд мира лежат между проклятием и спасением.
Луи был натурой страдающей, он любил смертных еще сильнее,чем я. Иногда я думал о том, что воспринимаю Луи и необходимость заботиться онем как кару за все, что произошло с Ники. Может, я создал Луи, чтобы он сталмоей совестью и год за годом определял ту меру наказания и раскаяния, которую язаслуживал?
Но я любил его всей душой. В самые тяжелые минуты я вотчаянии прижимал его к себе, старался постоянно держать рядом, и это были,пожалуй, наиболее эгоистичные и импульсивные мои поступки за всю бессмертнуюжизнь. Создав сначала Луи, а потом для него и ради него Клодию – этого вечногои невыразимо прекрасного ребенка-вампира, – я совершил одно из самыхнепозволительных преступлений.