Разве меня не должны были допросить? Или хоть что-то сказать мне насчет покушения? Мне оставалось только тихо офигевать и ждать назначенного времени, чтобы снова поговорить с Агентом-пять после того, как он получит все инструкции из Москвы.
Виктор Теневский – светлейший князь. Высокий титул не был плодом моего воображения или воображения умершего Шлятского. Титул настоящий. Стоило ли это знание простреленного плеча? Даже не сомневался! Во время беседы может еще что-нибудь полезное узнаю.
Второй час закончился без приключений. Внутри на входе в административном блоке стоял кулер для посетителей, и я смог удовлетворить жажду. После ранения в горле пересохло, а взять бутылочку воды из дома я не додумался.
В кабинете сто двенадцать помимо двух знакомых мне РИЦев присутствовал еще один человек в пиджаке и бледно-желтой рубашке. Он сидел по левую сторону стола переговоров, значит мне предстояло сесть справа.
– Я вас представлю, – сообщил Агент-пять. Агент-семь сидел рядом с ним по центру и молчал. Он немой? Или... менталист? – Виктор Олегович Теневский, Евгений Георгиевич Шлятский, наследник Георгия Никифоровича.
– Здравствуйте, – слегка кивнул барон, и я в точности повторил за ним, хотя это было мне не по статусу.
– Здравствуйте.
Евгений Шлятский выглядел до того ошарашенным, что с трудом сдерживал себя в руках и пытался не показать переполнявшего его волнения. В нем не чувствовалось злости. Скорее страх. Точно... его отца посмертно объявили виновным в государственной измене. За такое не только титула, а всего имущества лишить могут.
– Начнем. Обеим сторонам известны все детали произошедшего. Виктор Олегович, расскажите нам о покушении.
– Обо всех трех? Разве первое не было засекречено?
Агент-пять отвел от меня взгляд, посмотрев на Агента-семь, и тот кивнул. Точно менталист! Но он не мог читать мысли, а имел другой тип ментального дара. Знать бы, какой именно... Постараюсь просто не попадаться на все, как бы сложно это не было. От двадцатилетнего пацана из села вряд ли кто-то мог ожидать моих навыков сокрытия.
– О покушении в изломе можете не рассказывать. Я о том, которое произошло час назад, но начать можете со второго.
Я рассказал все, действительно все-все-все, включая общение со старушкой-соседкой и ее ножовкой, что именно второе покушение стало причиной, почему я поехал к...
На этом моменте Агент-пять меня прервал до того, как я назову, с какой организацией имел дело. То есть Евгений Шлятский был не в курсе, кто на самом деле его вызвал на "разговор". Во дела... Ему конец. Или нет, раз уж Агент-пять устроил личную ставку.
О третьем покушении, произошедшем на территории собора, Агент-пять рассказал сам. С каждым его предложением Евгений Шлятский выглядел все бледнее и бледнее, будто вот-вот грохнется в обморок.
– Водички? – предложил Агент-пять, вытащив пол-литровку из ящика стола.
– Да, спасибо, – дрожащим голосом поблагодарил Евгений Шлятский.
Ему ведь и тридцати лет не было. Двадцать шесть – двадцать семь или около того. Он явно приехал сюда не один, но сопровождающего в каблинет не пустили. Обвинение в государственной измене кого угодно выбьет из колеи, а уж мальчишку только-только начавшего постигать первые подводные камни взрослой жизни – тем более.
– Учитывая особые обстоятельства Виктора Олеговича, было решено пойти на некоторые уступки и не афишировать ни одно обстоятельство надлежащего дела.
Особые обстоятельства? Нахмурившись, я с большим подозрением ожидал предложения Агента-пять по урегулированию конфликта, но папку на столе открыл Агент-семь. То есть менталист был "выше званием", чем "говорун".
Передо мной и перед Евгением Шлятским положили по листу. Вероятно, текст на наших листах был идеинтичен. По крайней мере, я не заметил различий в размерах абзацев и обрывах строк.
Это был не документ, а черновик с перечислением пунктов с обязанностями и правами двух сторон. По всему выходило, что я "забывал" о произошедшем и получал за это значительную компенсацию.
В компенсацию входило: двукратный штраф в сумме стоимости незаконного договора купли-продажи, оплата расширенного полиса медицинского страхования на три года и что-то еще, о чем полагалось договориться при личной встрече.
Евгений Шлятский полностью освобождался от уголовной ответственности за преступление отца, включая преследование СМИ и уничижения репутации рода, и на три года "забывал", что Теневский В.О. – светлейший князь. Этот пункт показался мне странным, и я собирался спросить об этом, когда останемся наедине.
Также Шлятский Г.Н. лишался права быть похороненым, как и все государственные изменники. Шлятская Ю.Г. будет выслана из страны в течение двадцати четырех часов с полным запретом возвращаться в Российскую империю до конца жизни.
Итого смерть Шлятского была принята как самооборона с летальным исходом. Евгений Шлятский оставался при своем, получал наследство от отца и выплачивал мне сорок тысяч рублей, не включая затраты на мое мед обслуживание на трехлетний срок. И что-то еще. Я знал, что должен был попросить.
– В качестве компенсации за три покушения, организованные Шлятской Ю.Г. я хочу получить квартиру в Красноярске в непосредственной близости от академии покорителей изломов и катастроф. Точнее, на расстоянии не более пятисот – тысячи метров.
Евгений Шлятский настолько шумно выдохнул, что его облегчение было и видно и слышно даже слепо- глухо- немому. Даже лицо чуть порозовело и больше не отдавало трупной белизной.
– После обучения в АПИКе у меня осталась четырешка в отличном состоянии как раз в шаговой доступности. Планировалось, что в этой квартире будет жить Юля, но раз она... – Евгений Шлятский вдруг оборвал себя на полуслове. – Предлагаю сегодня же съездить и посмотреть квартиру. Если все в порядке, то запишемся к нотариусу.
По закону, все одаренные обязаны, как минимум, отучиться один год для подтверждения надежности и благоразумия. Без прохождения обязательного годичного курса использовать дар запрещено, притом отметка о прохождении ставилась в паспорт на странице с фотографией сразу под отчеством.
– Виктор Олегович, вы согласны с предложением? – спросил Агент-пять. – Шлятской Ю.Г. тринадцать лет, и она еще не достигла возраста полной юридической ответственности.
У меня не было причин отказываться от столь щедрого предложения. Расширенный медполис позволит мне пройти полноценное лечение после разрыва физической связи между ядром и каналами. Три года – большой срок. И забыть о титуле предполагалось на три года. А почему именно три года? Снова вопрос к Агенту-пять без гражданских свидетелей.
– Да. Все в порядке.
Евгений Шлятский значительно повеселел и больше не выглядел как пленный, ожидающий смертного приговора. Для него очень и очень плохая ситуация решилась достаточно легко. О таком говорят: "Господи,
