все еще где-то в этом здании.
— А теперь, — говорю я, понижая голос до того самого бархатного тона, который действует на нее, как шоколад. — Посмотрим, как ты собираешься меня задобрить. Как собираешься заплатить за то, что сделала.
Вот оно. Ее веки дрожат, губы приоткрываются с легким вздохом, грудь выгибается в мою сторону, словно сама тянется к моему прикосновению. Ее тело в ответ подается к холодному металлу, когда я провожу лезвием по ее коже. Я переворачиваю нож, чтобы срезать тонкую перемычку лифчика между ее грудей, и он с щелчком раскрывается, освобождая ее упругую грудь.
Мой член становится тверже камня. Черт, я был со стояком весь этот чертов вечер, но сейчас сдерживаться — это уже что-то из разряда героизма. Мне бы за это медаль дали.
Когда она абсолютно голая, связанная передо мной, после того как я срезал с нее и трусики, это ударяет мне в голову. Ее кожа бела, как алебастр, тело — произведение искусства, а эти кошачьи глаза смотрят на меня так, будто я единственный мужчина в мире. Черт, я бы мог этим упиться.
Гром раскалывает тишину, молния на мгновение освещает комнату, отбрасывая контраст между ее мраморным телом и моей крупной, темной фигурой. Я возвращаю лезвие к ее шее, а рукой опускаюсь между ее ног.
Она вздыхает, закрыв глаза, когда я провожу двумя пальцами между ее мокрых губ. Ее бедра ерзают под моей рукой, словно пытаясь хоть как-то справиться с нахлынувшими ощущениями, но я не позволяю ей. Я проникаю глубже, сгибая пальцы внутри нее.
— Ты будешь хорошей девочкой и кончишь для меня, маленькая шпионка, — рычу я низким голосом. Она обливает мои пальцы соками, ее бедра сами двигаются навстречу моим прикосновениям, в то время как я прижимаю тупую сторону ножа к ее коже. Интересно, понимает ли она, что я никогда не причиню ей боль.
Но что она наверняка знает, так это то, что играть с ней стало моим любимым занятием. Я могу подсесть на это — на то, как она извивается на моей руке, жадно ища свое удовольствие, пока я держу лезвие у ее шеи, поднимая ее адреналин и усиливая наслаждение. Видеть, как она рушится для меня, смотреть, как ее тело трепещет от удовольствия, которое способен подарить ей только я.
Я погружаю пальцы в нее до самых костяшек, ощущая, как ее стенки жадно сжимаются вокруг них. Я с трудом проглатываю рвущийся из горла стон, чтобы она не догадалась, насколько сильно я хочу заменить их своим членом. И я мог бы это сделать. Трахнуть ее прямо здесь, прижав к спинке кровати. Все, что нужно, — достать член и сделать это. Большой темный монстр берет прекрасную деву.
Она оскаливается, резко выдыхая, ее голова откидывается назад, ударяясь о спинку кровати.
Мое терпение на исходе. Я медленно вытаскиваю пальцы из ее горячей киски, вынуждая ее выругаться и податься бедрами вперед, отчаянно ища моих прикосновений.
— Эта жадная киска получит весь член, о котором она мечтает, — рычу я, выхватывая свой член и проводя по нему пальцами, все еще мокрыми от ее соков. Мои ноздри раздуваются, вбирая в себя аромат ее возбуждения, сводящий меня с ума.
Я резко вталкиваю колени между ее ногами, сжимаю ее бедра и поднимаю ее, прижимая к спинке кровати. Ее ноги обвивают мои бедра, и я чувствую, как она судорожно вдыхает, ее глаза широко распахиваются. Если секунду назад они были затуманены мраком желания, позволяя ей раствориться в волнах ощущений, то теперь она полностью здесь, со мной.
Ее тело прижато к моей каменной груди, ее мягкие бедра трепещут против моих напряженных мышц.
Я вхожу в нее резким толчком, не проявляя ни капли нежности. Она кричит, ее влажные стенки сжимаются вокруг меня, но я только глубже проникаю в нее. Мне нравится смотреть на боль в ее глазах, будто я какой-то больной ублюдок. Я вхожу до самых яиц, ее тело выгибается, грудь прижимается к моей черной рубашке, вздымаясь в такт ее дыханию.
В глубине души я хочу скинуть рубашку и прижать ее к своему телу, почувствовать, как мы скользим друг по другу, смешивая пот и наши жидкости.
Но для моей маленькой предательницы у меня другие планы. Наказание, которое заставит ее больше никогда не пытаться держаться от меня подальше.
— Я буду трахать тебя глубоко и жестко каждый раз, как ты попытаешься сбежать. Не заставляй меня показывать, что случится, если я узнаю, что ты крутишь с другим парнем.
Держа нож у ее шеи одной рукой, другой я провожу по ее влажным сокам, которые уже стекают вниз, пропитывая мои яйца, и направляю ее назад. Ее рот открывается, когда я загоняю палец ей в зад, но любые протесты обрываются, когда я сильнее прижимаю лезвие к ее шее.
— Деклан, пожалуйста, это слишком… — она жалуется, но последний звук ее слов превращается в хриплый всхлип, ее путы дребезжат, пока она толкает бедра мне навстречу.
Я стону, глядя вниз на ее ноги, обвивающие меня, белое на черном, ее киска сжимается вокруг меня, доить, будто создана для этого. Смачивая пальцы ее сливками, я толкаю два пальца в ее зад, и она сначала замирает, тревога вспыхивает в ее глазах. Но это длится всего несколько секунд, прежде чем она теряет контроль. И я вместе с ней.
Не раздумывая, я отнимаю лезвие от ее шеи и подношу его к своей, проводя острием линию вдоль стороны, близко к яремной вене. Она, наверное, уже поняла по моей коллекции ножей, что я использую их не впервые и делаю это мастерски.
Она ахает, глядя на тонкую линию крови, появляющуюся за движением лезвия, но ее ритм становится еще быстрее, когда я подношу нож к ее губам.
— Высунь язык, — командую я хриплым голосом.
Она подчиняется, не отводя взгляда. Ее дыхание рваное, а тонкая пленка пота заставляет ее кожу блестеть, как мрамор, когда молния озаряет комнату. Мои глаза тяжелеют, пока я провожу ножом по ее языку, осторожно, чтобы не порезать, наблюдая за ее лицом, искаженным жаждой, когда она пробует мою кровь.
Все, что мне нужно сделать, — это чуть повернуть лезвие, и на ее языке останется тонкий, аккуратный порез. Но она знает, что я этого не сделаю. А может, ей уже все равно, сделаю ли я.
Ее щеки вспыхивают, словно расцветающие розы, губы припухшие, а глаза сверкают, как бриллианты. Улыбаясь, я точно знаю, что делать дальше.
Я загоняю пальцы глубже
