ты помнишь, зависит чья-то жизнь: например, доктору нужно абсолютно точно помнить устройство человеческого тела, чтобы не было беды. Но учителю, программисту или менеджеру зачем помнить? Он может подсмотреть или в крайнем случае найти. У него есть на это время. Марк Аврелий просьбой умерить книжное знание советовал не отказаться от чтения, а приглашал к экспериментам после него: не только изучить то, о чем пишет автор (напечатанный текст), но и понять это из собственного опыта; изменить что-то в своем поведении и окружении, опираясь на новое знание. Для этого нет необходимости досконально изучать что-то, только, повторюсь, если от ваших действий не зависит чья-то жизнь. Умерить жажду равнозначно действию, а не еще большему знанию.
Равнозначно действию через наблюдение за собой и средой, в которой это действие осуществляется. Чьи-то идеи и мысли, написанные в книге или ином источнике, – это окно в сложное устройство мира, за которым читателю предлагает наблюдать автор. Требовательный читатель умеет наблюдать еще в процессе чтения. Он видит связь между теорией и практикой, представляет, как что-то может работать, а что-то нет, понимает, какие последствия могут возникнуть в результате деятельности. Одержимость строгим академическим знанием не только лишает малых ежедневных радостей, но и заражает бездействием. Чтение – это не деятельность, а механический процесс декодирования символов с поверхностей. Чрезмерное увлечение теорией развивает практическую близорукость, которая не позволяет увидеть сложную связь, проявляющуюся между идеями, явлениями и процессами. Умерить жажду знаний равнозначно наблюдению за деятельностью и исследованию ее результатов.
Иногда камень – это лишь камень, просто и сложно одновременно. Красота идеи часто кроется в ее простоте, когда нет ничего лишнего. Дополнительные детали и элементы превращают что-то понятное в сложное и запутанное. Излишняя детализация создает шум, за которым не видно сути. Небольшая иллюстрация: в школе дети лучше понимают условия задания при меньшем наборе слов. Объяснение должно быть достаточным, но не избыточным – дополнительные уточнения создают путаницу. Так и требовательный читатель знает меру в чтении, балансирует между пониманием и непониманием. Точка равновесия, когда не наступает отравление избыточной информацией, позволяет радоваться жизни и наслаждаться простой истиной. Умерить жажду знания равнозначно отсутствию необходимости усложнять там, где это не нужно.
Равновесное состояние между пониманием и непониманием прекрасно. Поняв достаточно, чтобы действовать, вы избавляетесь от необходимости впихивать в себя дополнительные строки чьей-то мудрости, читать еще одну книгу, статью, смотреть еще одного «проверенного» блогера или слушать «наполненный мудростью» подкаст. Желание интеллектуально саморазвиться более не доминирует над другими аспектами жизни, такими как время в компании друзей, приятный ужин с семьей, безвозмездная помощь нуждающемуся, простое ничегонеделание. Унять жажду знаний – значит принять то, что есть, без чрезмерного потребления контента. Голод до знаний, конечно, должен присутствовать, но едва уловимый, как после вкусного, но не плотного ужина в хорошем ресторане.
Обобщение (читатель, не стесняйся делать записи в неиспользованных частях книги).
Если вы хотите лучше понять, как следует обобщать и зачем этот процесс необходим, прочитайте подраздел «Обобщай (Recite)» в главе «Скимминг. ИСЧОП. ЗХУ. ВОСУ».
Тестируй. Узнавай. Тестируй. Изменяйся (Т.У.Т.И.)
Если делать какие-то выводы из всего сказанного выше, то, на мой взгляд, один из них будет таким: чтобы понять, необходимо действовать. Мне интересно порассуждать о вреде чрезмерного потребления контента. На помощь в этой работе я позову Нассима Талеба, который среди прочих умных людей рассуждал об избыточности академического знания. Например, в «Антихрупкости»[48], в главе 13 «Учить птиц летать» он размышляет о том, что экспериментирование выигрывает у чрезмерной академичности. Считаю уместным рекомендовать требовательному читателю ознакомиться с тринадцатой главой «Антихрупкости», то есть буквально закрыть эту книгу, открыть «Антихрупкость» и неспешно прочесть тринадцатую главу.
Прочитали?[49] А теперь вместе с вами посмотрим на его мысль в более вольном, а возможно, и глубоком изложении.
Акроним Т.У.Т.И. эффектно подчеркивает суть идеи Талеба: открытия не рождаются из теории (узнавай), цикл открытия начинается с экспериментирования (тестируй)[50]. Если перенести этот принцип на работу с информацией, мы придем к следующему: идеи, особенно новые, не рождаются от чрезмерного поглощения контента, а, напротив, умирают. На мой взгляд, эксперимент – начало всякой идеи, даже, как мы увидим в дальнейшем, мысленное экспериментирование.
Цикл рождения идеи – сложный, а часто и не очень понятный процесс. Достаточно вспомнить, как изобрели самоклеящиеся заметки или пенициллин. Кто-то что-то случайно сделал, и появилась технология, лекарство, новый методический подход. Возникновение технологии, рождение оригинальной идеи тривиальны ретроспективно, но не перспективно. Выражаясь проще, задним умом мы все умные.
«Нечтение» – это про экспериментирование и манипуляции с идеями, о которых пишет автор.
Даже фантастически хорошие идеи крайне требовательны в отношении того, кто о них говорит. Часто изобретение или идея непонятны даже тому, кто их придумал. История полна случаев, когда что-то оригинальное оказывалось не ко времени, было не применимо в моменте. Такое случается по ряду причин: идея не продумана в полной мере, отсутствует техническая база или общество не способно принять эту идею. Слова, с помощью которых идеи выражены на бумаге, и способы ее применения в жизни – это две разные сущности. То, что один написал, практически всегда не универсально и вряд ли напрямую применимо за рамками контекста, в котором автор об этом говорит. Возьмем для примера эту книгу: многие вещи, о которых я говорю до этой строки и дальше, не применимы в чистом виде к чтению художественной прозы и изучению трудов по философии. «Не-читать» Достоевского, Чехова, Маркеса нельзя. А Витгенштейн, например, удумал ужасное – написал «Философские исследования» таким образом, чтобы книгу читали вдумчиво: взяв ее в руки, читателю приходится медленно пропускать каждую написанную мысль через себя.
Чрезмерный академизм
Со школы мы привыкли: если написано в книге, значит, правда. Автор – авторитет, можно слушать его и учиться у него. Это отношение к так называемому академическому знанию, которое можно оценить. Часто те, кто учится работать с информацией, сталкиваются с серьезным сопротивлением, когда необходимо что-то пропустить. У этого есть причина: в школе нас приучили читать медленно и все, что написано. Привычка читать все создает иллюзию, что, если не прочитано от корки до корки, не изучено каждое слово, за это поставят неудовлетворительную отметку. Но мы больше не в школе. Нет нужды читать каждую букву хотя бы потому, что написанное редко применимо в том виде, в котором представил его автор.
Кодифицированное, объяснимое, академичное, рациональное, формализованное и доказуемое на бумаге знание отличается от адаптированной к жизненным ситуациям практики. Жизнь несколько сложнее, чем об этом пишут ученые мужи. Чем проще и очевиднее идея – тем менее изощренное применение. Иногда камень – это лишь камень, и ничего больше. И чтобы понять, камень это или нет (применима ли идея или нет), нам нужно его пнуть (ну, или аккуратно прикоснуться к нему). Всякая идея, как живой организм, отвечает на внешнее воздействие. Если пнуть камень, то от пинка моментально будет обратная связь в виде боли в ноге.
Я не представляю, как можно что-то понять, если об этом прочесть, даже если изучить досконально. Со школьной парты нас убеждают в правильности последовательности «наука → прикладная наука и технология → практика», все мы помним пословицу «семь раз отмерь, один раз отрежь». Однако это не совсем так. Чтобы проиллюстрировать эту мысль, я обращусь к труду по философии «Чего Мария не знала», написанному Фрэнком Джексоном в 1982 году, и к его же мысленному эксперименту «Комната Марии»[51].
Комната Марии
Мы не будем вдаваться в длинный абстрактный философский диалог относительно работы Фрэнка Джексона, вместо этого попробуем смоделировать ситуацию и перенести ее из условно философского контекста в бытовой. Девушка Мария заключена в черно-белую комнату, она получает образование путем чтения черно-белых книг, смотрит лекции на черно-белых мониторах. Подобным образом она изучает все, что можно узнать о мире: факты, события, физику, химию, нейропсихологию и нейрофизиологию. Мария штудирует все, что
