отвергает представление о том, что афиняне должны проявить сострадание и смягчить суровость наказания, поскольку это было бы несправедливо по отношению к другим союзникам и данникам. В этом отношении аргумент Клеона развивает позицию реализма, представленную у Фукидида, выходя за пределы скептического взгляда на объем и применимость моральных норм в международной среде, намеченного еще в рассказе о чуме. Он представляет нам четко прописанную реалистическую этику, применяемую к международным отношениям и определяющую обязанности империи. Согласно этой этике, государства должны преследовать свои собственные интересы, а потому природа и обязательство, интерес и долг совпадают друг с другом. Но также Клеон раскрывает еще один аспект этой этики, утверждая, что империи должны действовать определенным образом, используя силу и насилие, способное послужить назиданием. Поскольку для имперских отношений характерна удаленность – а в случае Афин, которые были морской империей, еще и довольно значительная удаленность, – обязательные санкции должны быть четкими и убедительными. В итоге Клеон резко заявляет, что «ваше владычество над союзниками – это тирания, осуществляемая против воли ваших подданных, которые злоумышляют против вас» (книга III. 37) [Фукидид, 1981, с. 126]. Либо эта тирания справедлива – в категориях самих Афин, вытекающих из их национального интереса, либо, как указывает Клеон, она несправедлива, и в таком случае афиняне заслужили восстания и должны быть наказаны за свое несправедливое имперское господство. Афинам тем самым предлагается сделать тяжелый выбор – выбрать саму логику своей позиции. Они могут быть империей, но тогда и действовать следует подобающе, или же они могут отказаться от своих имперских амбиций и умерить свои притязания. Если Афины желают быть империей, они должны во внешних отношениях применять силу, и тогда жестокое наказание за митиленское предательство – это просто часть такой имперской этики. Афинская свобода, понимаемая как свобода от господства других греческих государств или таких внешних держав, как Персия, требует от них утвердиться в своем индивидуализме. И это нормативная позиция реалистического толка, поскольку она не признает равенства этических притязаний любого другого государства.
В Митиленском споре участвует еще один оратор – Диодот, который оспаривает аргументы Клеона. Диодот требует менее сурового наказания, и сам стиль его речи далеко не такой яростный, как у Клеона. Однако во многих отношениях он дополняет аргументацию Клеона еще более четким реалистическим аргументом. Во-первых, он отвергает представление о том, что собранию следует исполнять функции суда; на самом деле оно должно быть политическим собранием, а потому и рассуждать политически, ориентируясь на баланс афинских интересов как имперской державы. Признавая видимость несправедливости, присутствующую в смертной казни всего мужского населения Митилены, а потому и тамошнего демократического класса, который не участвовал в восстании, он приводит аргументы того, что, собственно, отвечает интересам Афин, если они желают сохранить свою имперскую власть и свои владения. Подлинным мерилом действия должно быть тщательное рассмотрение баланса выгод для афинского национального интереса, а не справедливость или сострадание. Хотя собрание соглашается с аргументацией Диодота и отправляет другой корабль, чтобы отменить предыдущий приказ, на самом деле его аргумент – еще более холодное и расчетливое утверждение национального интереса как главного ориентира для действия. Такое решение является исключительно политическим, то есть оно не покрывается справедливостью, принципами или правом. И это подводит нас к сути утверждения о том, что, выделяя этот эпизод, Фукидид представляет истинно реалистическую концепцию политики и международных отношений: единственный критерий государственных действий заключается в оценке того, что соответствует долгосрочным взвешенным интересам государства.
Мелосский диалог
Мелосский диалог (книга V. 85–113) относится ко времени провала Никиева мира, он служит прелюдией к Сицилийской экспедиции, в которой афинская имперская этика прошла проверку на прочность. Хотя Мелосский диалог хронологически и политически отделен от митиленских споров, он также объясняет реалистическую этику империи, которую афиняне применяли на практике. Мелос – остров на юго-востоке Аттики, где находилась колония, первоначально основанная Спартой, но в конфликте Афин и Спарты сначала придерживавшаяся нейтралитета, а потом вынужденная ответить на нападение Афин. Когда в 416 г. до н. э. туда прибыла Афинская экспедиция, афиняне отправили своих представителей к мелосцам, чтобы обсудить условия капитуляции. Руководство мелосцев решило обсуждать этот вопрос не публично, а только в присутствии членов «правительства». Этим может объясняться то, почему Фукидид представляет в качестве участников диалога «афинян» и «мелосцев», а не каких-то конкретных персонажей.
Аргументация афинян отличается резкостью и прагматичностью. Они не хотят вступать в битву, но также им не интересны «красивые слова» об их праве на империю или о справедливости их притязания. Вместо всего этого они выдвигают, возможно, одно из самых сильных утверждений реалистической позиции в международной политике:
Ведь вам, как и нам, хорошо известно, что в человеческих взаимоотношениях право имеет смысл только тогда, когда при равенстве сил обе стороны признают общую для той и другой стороны необходимость. В противном случае более сильный требует возможного, а слабый вынужден подчиниться (книга V. 89) [Фукидид, 1981, с. 256].
В этом жестком заявлении афиняне, как они представлены у Фукидида, утверждают, что справедливость в лучшем случае может быть принципом взаимной выгоды равных сил. И, как показывает конкретный пример, в международной области, пока есть имперские державы, такого равенства между государствами не существует, а потому и идея справедливости неприменима. Но даже среди крупных держав равенство неустойчиво и редко, что и доказывает подъем Афин. Ловушка Фукидида указывает на серьезные структурные причины, объясняющие то, почему в международных отношениях справедливость как взаимная выгода встречается редко [Аллисон, 2019].
Тезис о том, что справедливость в лучшем случае является взаимной выгодой равных сил, на самом деле не самый важный. Это подтверждается в книге V (105) [Фукидид, 1981, с. 259], где афиняне говорят: «Ведь о богах мы предполагаем, о людях же из опыта знаем, что они по природной необходимости властвуют там, где имеют для этого силу». Следовательно, сильный не только может преследовать собственные интересы в ущерб слабому, но и, кроме того, обладает естественной склонностью господствовать там, где только может. Когда же этот тезис объединяется с тем, что справедливость – это взаимная выгода сильных, мы получаем утверждение, включающее в себя фундаментальные составляющие реалистического представления о международной политике:
1. Государства действуют, преследуя свои интересы.
2. Для достижения последних они должны использовать свою силу и господствовать над слабыми, когда они только могут это делать.
3. В международной коалиции отсутствует стоящая надо всеми государствами власть, которая бы устанавливала порядок или постоянно всеми управляла.
4. Следовательно, порядок – это исключение, а естественное состояние международных отношений – состояние конфликта или войны.
Именно этот аргумент афиняне предъявляют мелосцам, указывая на то, что, несмотря на все их апелляции к чести и справедливости, они поступили бы точно так же, если бы оказались на месте афинян. Действительно, их аргументация носит едва ли не механический характер (хотя из того, что Фукидид говорит о «необходимом законе природы», нельзя делать чересчур общие выводы), поскольку афиняне отвергают аргумент, утверждающий, что они не должны использовать свое преимущество, поскольку обстоятельства могут измениться и им самим понадобится справедливость, что, собственно, и происходит после провала Сицилийской экспедиции (книга VIII). Диалог заканчивается тем, что мелосцам не удается убедить афинян поступить с ними по справедливости, мелосцы героически отказываются склониться перед афинянами, и тогда начинается осада. В конечном счете мелосцы сдаются афинянам, которые казнят всех мужчин призывного возраста и продают в рабство всех женщин и детей: таким образом, диалог и дискуссия отступают перед силой. Это весьма впечатляющий моральный вывод для политики, который необходимо сравнить с теориями, утверждающими приоритет морального блага и силу разумной речи и лучшего аргумента.
Рассказ о чуме, митиленские споры и Мелосский диалог представляют нам ясное и убедительное изложение определенных элементов нормативной реалистической этики, а вместе с ним и концепцию, позволяющую дать реалистическую интерпретацию войны лакедемонян и афинян. Фукидид определенно представляется нам «отцом» реализма и основателем международной теории. Но было бы неправильным делать из этого вывод, что Фукидид безусловно одобряет реалистическую этику. Также ясно, что он не слишком
