Плебеи восстанут и изгонят сторонников законодателей.И царства будут так ослаблены людьми Востока,Что покажется будто, Господь Создатель выпустил Сатану из тюрем ада,Чтобы породить великих Дога и Дохама.А они пробьют такую ужасную брешь в церквах,Что ни красные, ни белые, лишённые глаз и рук, не смогут понять,Что происходит, и лишатся своего могущества.
Этот катрен мне показался особенным, потому что в нём действительно была предсказана история целой страны. И всё в нескольких строчках! На такое не способен ни один из уже заявивших о себе писателей и поэтов!
– Известен тот факт, что Мишель Нострадамус относился к России с великим вниманием, – опять пустился в рассуждения Сен-Жермен. – Это не отрицает даже критик А. Лепелье, считающий себя «нострадамоведом».
– Во Франции появились и такие? – съехидничал я.
– О, да! – граф закатил глаза и, положив ладонь на лоб, откинул голову чуть назад. – Что говорить, ещё при жизни Проповедника принялись одолевать вниманием все бесталанные критики и толкователи. Возможно, я и ошибаюсь, но каждый человек должен сам себе быть критиком, тем более «нострадамоведом».
– Почему? – поинтересовался я.
– Очень просто, – улыбнулся Сен-Жермен и рубанул воздух ребром ладони. – Никогда не устану повторять одну из прописных истин: КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК САМ ВЫБИРАЕТ СВОЙ ПУТЬ.
– Причём же здесь толкователи или критики? – не отставал я. – Во всех веках и во всех странах была профессия такая, что определённая кучка людей больше ничего не может, кроме как толковать, нацепив маску умного маститого и уважаемого философа. А уж связь человека с миром мистическим – и подавно толкуется да критикуется почём зря. Но здесь вы всё-таки правы. У нас в России жил в середине двадцатого века гениальный сын своей отчизны. Это Володя Высоцкий. Так он прямо в одной из своих песен заявляет:
Эй вы, задние, делай, как я!Это значит, не надо за мной,колея эта только моя,выбирайтесь своей колеёй!..[19]
– Вот и давайте обойдёмся без важных, очень нужных советов! – вставил граф. – Хотя давно вы живёте в стране советов, поэтому привыкли раздавать их любому и каждому, где надо и где не надо, но всё-таки. Я приведу ещё два пророчества Проповедника, переведённых с французского специально для вас с полной точностью, без переводческих добавлений и каких-либо комментариев. А вы, любезный друг, сделайте для себя вывод: о ком это мог писать Екклесиаст? Зачем и для кого ему все эти предсказания надобно было записывать и выслушивать по этому поводу сотни не слишком лестных отзывов? И получится очень простая вещь, что предсказания становятся истиной тому, кому они предназначены Свыше, а Нострадамус играет только роль проводника, то есть «имеющий уши, да слышит…». По стене опять побежали буквы, но на этот раз все они были красного цвета:
Чтобы поддержать потрясённую великую ризу,Для очищения этого красные маршируют.Семья будет почти уничтожена смертью.Красно-красные истребят красных.Кровь невинных вдов и девиц.Так много зла совершено великим Красным.Святые образа погружены в горящий воск.Все поражены ужасом, никто не двинется с места.
– Куда уж точнее?! – воскликнул я. – Ведь это было сказано за много, много лет до рождения антихристова предтечи, великого Красного. Фантастика! Воистину, людям Господь каждый день посылает вид чуда, а человек – на то он и человек – не хочет ничего видеть, ни во что верить, отмахивается, отбрыкивается вплоть до того момента, когда жареный петух клюнет… но у нас в России, видимо, так поступать принято из века в век.
Кстати, граф, а ныне год какого животного? Я, между прочим, как-то прожил полгода в вашем родном Париже у друзей. Там всё хорошо: верят в то, что скажут, что на заборе написано и какому животному посвящён год по китайскому календарю. Верят и также не верят. Однажды я сказал своим тамошним, то есть бывшим российским знакомым, дабы просто повеселить:
– Ребята, теперь понятно, почему русские эмигранты в основном оседали в Париже, а не в каких-нибудь там Америках!
Все сразу навострили уши и, чтобы пауза слишком не затягивалась, кто-то подтолкнул:
– Почему? Выкладывай!
– Очень просто, – заулыбался я. – Всё очень даже просто:
Как любил я гулять по старьёвщикам,заходить к букинистам Парижа.Рю да Рю осторожненьким ёжикомв снах моих подползает поближе.Легковесны порталы железныеНотр-Дама – мистерия свыше.И гуляют химеры помпезныепо его обаятельным крышам.В городах, что воистину главное,если Божие солнце в зените?!Ведь Париж, как Москва православная,только маленькая, извините…
А зачем мне маленькая Москва, когда есть большая, настоящая?!
