(Ф. И. Тютчев «Silentium!»)Феноменологическая парадигма в центр внимания ставит нашу внутреннюю жизнь, непосредственно переживаемое и ощущаемое, причем схватываемое не путем логического анализа причины и следствия, а через ощущение, на которое отзывается душа и в котором рождается внутренняя правда.
Во всем вроде бы разобрались, в голове все ясно, а в душе осадочек остался… Или: я понимаю, что смерть неизбежна, но как мне это пережить?
Логика, разумная обработка и умные выводы – не сюда, полезность и целесообразность – не из этого мира, в этом мире есть только чувство, ощущение и переживание…
Например, на протяжении полутора часов фильма мы видим растерянного инфантила, не заботящегося ни о себе, ни о других. На взгляд делового человека, фильм пустой и депрессивный, а женщины его смотрят и плачут, смотрят еще раз, возвращаются и плачут. Как же им жалко главного героя, потерянного и несчастного! Душа отзывается на его одиночество и страдания, вспоминает такую же неуютность собственной жизни, душа ноет вместе с таким близким им героем. Логически – пустота. Феноменологически – душевное богатство.
Феноменология – это приоритет содержания индивидуального сознания: главное то, что именно я у себя в сознании вижу, ощущаю, и как я это переживаю. Или: как ты это видишь, понимаешь и переживаешь. Субъективное важнее любого объективного.
Тебе могут рассказывать, что ты объективно счастлив, но если рядом с тобой нет любимого человека и ты ощущаешь боль и пустоту, то что тебе до этой внешней, чужой тебе объективности?
Тебе рассказывают, что этот человек хороший и подходящий, но ты чувствуешь, что он «не твой», ты его не любишь, душа не поет, сердце не ёкает. И ты против того, чтобы жить с этим человеком.
В феноменологическом подходе важно не объективное положение вещей, а то, что данный уникальный человек при этом чувствует, видит и думает; не собственно поведение, а стоящие за ним переживания, планы и намерения – содержание уникального воспринимающего и переживающего сознания. Когда психологи говорят о субъективности индивидуального восприятия, они переходят в феноменологическую парадигму.
Аутентичность как понятие – яркое выражение феноменологического подхода. Музыкант импровизирует; он, и только он может говорить о том, является ли его импровизация аутентичной, удалось ли ему слить воедино собственное бытие и процесс порождения нот, соединить «точку рождения» действия с «точкой осуществления» его. Слушая ту же импровизацию ретроспективно, он уже не может почувствовать, была ли она аутентичной, если у него не возникло ощущение «внутренней достоверности» в момент ее создания.
Когда вы слышите от психолога: «Проблема есть то, что клиент переживает как проблему», – это феноменологическая позиция. Если объективно не изменилось ничего, но для клиента нечто перестало быть проблемой, то считается, что терапевт выполнил свою задачу. Если клиент теперь энурезом не мучается, а гордится – работа сделана (Т. В. Гагин, С. С. Козакевич «Модели НЛП в работе психолога»). Терапевтическая сессия в гештальт-подходе обычно завершается вопросом терапевта: «Для вас вопрос закрылся?» Это вопрос не о выводах, не о поведении, не о физическом самочувствии клиента, а о субъективном переживании бывшей проблемы. Разговоры с собственным бессознательным, изменение визуальных субмодальностей – типичные примеры феноменологического подхода. Он хорошо зарекомендовал себя в работе с метафорами. Анализ и конструирование метафор – действенное средство влияния на внутренний мир личности.
