любую поставленную задачу. Хотя, честно говоря, мне не хотелось выполнять ни каких задач. Лозунг – «Заменщики не потеют» имел и здесь актуальность. Но всё равно прямо лучился этой готовностью.
Вдоволь насмотревшись на старшего лейтенанта в «белоснежных одеждах», который невинно хлопал глазами, полковник Меркурьев решил опустить меня с небес на нашу грязную повседневность.
– На, Цеханович, почитай. На тебя анонимку написали. – Меркурьев бросил через стол лёгкий листок стандартной бумаги, который чуть было не спланировал на паркет, но я его быстро перехватил и, перевернув лист, стал читать.
Хоть там и стояла моя фамилия и мелькали знакомые слова, я с первого раза не въехал в смысл написанного и второй раз читал уже осмысленно, после чего положил бумагу на стол.
– Бред сивой кобылы, товарищ полковник. Больше ничего не могу сказать. Тем более, что и анонимка, хотя я догадываюсь кто это мог написать. Мне мстят за Народный контроль, за то что хватал этих тыловых ворюг за руку…
– Может и бред, а может и не бред, но я обязан реагировать на сигнал, – вполне спокойно отреагировал Меркурьев и облокотился локтями на стол и как бы придвинулся ко мне. НачПо продолжал молчать и сердито сверлил меня суровым взглядом. С Меркурьевым, я был уверен – если бы мы были одни то сумел договориться, но вот НачПо… Этому ведь нужно было зацепиться за что угодно, только чтобы показать свою работу и как политический отдел реагирует на любой сигнал….
– Товарищ полковник, ну ведь только вслушайтесь. – Я поднял к глазам анонимку и громко прочитал, – старший лейтенант Цеханович, за время пребывания на Кубе, сумел приобрести большое количество уникальных серебряных песо, являющихся культурной и национальной ценностью страны. Собирается их вывезти, а на Канарских островах в городе Санта Круз, сойти с корабля с семьёй и попросить политического убежища. Продать монеты и жить припеваючи на деньги, вырученные от продажи. Ну…, бред же.
Кто меня с семьёй выпустит с корабля? Ну есть у меня пару серебряных песо… Так…, на память о Кубе. И о политическом убежище…. Два с половиной года я тут служу – всё было нормально, а перед отправкой – вдруг перебежчик…. Ну…, особый отдел запросите. Если бы я такое замысливал, наверно у них была бы какая-нибудь информация.
– Не беспокойся. Запросили, – наконец-то заговорил НачПо, – и не всё там благополучно, как ты тут ты стараешься показать, Цеханович. Шлялся и лазил там, где тебе не стоило бы лазить. Это твоя удача, что анонимка сейчас пришла. Месяца два тому назад, взялись бы за тебя взерьёз. А так готовься – пойдёшь в Союз на второй барке. Нам тоже проблем здесь не нужно, особенно таких.
– Товарищ полковник, – обиженно взревел я, – это что получается? Пришла безвестная анонимка, от хрен знает от кого и два с половиной года коту под хвост. Ну, ведь сейчас не времена культа личности. А чего тогда особый отдел молчал? Почему руки не крутили, а ждут, когда я с семьёй смотаюсь? Ну, ведь это херня… Какая-то скотина скинуло враньё и сейчас сидит и злобно хихикает, да ещё потирает радостно руки… Что, теперь с каждым так можно?
– Ты, старший лейтенант, не ори тут. Анонимку не на нас написали, а конкретно на тебя. Да, показал ты себя тут неплохо и как офицер и как коммунист. И за работу в Народном контроле отдельное спасибо. Молодец. Но бумага – есть и реагировать на неё надо.
– Хорошо. Я согласен на проведение расследования, для того чтобы доказать свою чистоту, – я как-то сразу успокоился. Пусть проводят расследование, время идёт и ничего они не докажут. А тем временем вторая барка уйдёт. На самолёте после этого они отправлять меня побоятся, так как самолёт делает промежуточную посадку в Ирландии. А там и «Грузия». И к этому времени всё прояснится.
– Ладно, Цеханович, не ерепенься. Не лезь в бутылку. Расследование проводить не будем. Мы тебе верим, но решение тебе озвучено, – полковник Меркурьев приподнял анонимку и значительно потряс её над столом, – пойдёшь на «Еланской» не просто командиром взвода или роты увольняемых, а начальником штаба эшелона. Каюта люкс, спутниковое телевидение, ну ты сам понимаешь…
– Товарищ полковник…., – начал я опять, – ну я ведь должен был на «Грузии» идти. Да там хоть командиром взвода пойду. Не нужна мне каюта люкс. Это ведь всё равно, что обещали четырёх комнатную квартиру, а дали двухкомнатную. Неужели некого начальником штаба на барку поставить?
– Да вы заколебали… Все хотите на «Грузию», а кто тогда на остальных пойдёт? – Вдруг взорвался Меркурьев и затряс перед собой уже другим листком, – мы тут сидим и только и черкаем… Этот едет, а этот нет…, а этот не хочет. Чёрт и этот не едет… Всё, влетел – вот и едешь. А чтоб окончательно вопрос закрыть, через час приносишь свою коллекцию и мы её смотрим. Всё… Иди, Цеханович…
– Блядь….., – я чуть не хлопнул изо всей дури дверью кабинета, когда вышел в приёмную, – Сукииии…. Привязались к анонимке и рады. Чё делать? Чё делать? Как отъехать?
То что анонимку написал зампотылу нашего учебного центра, я ни минуты не сомневался. Лихорадочно прикидывал все варианты и тут же их отбрасывал. И чуть успокоившись, помчался к майору Черепанову, который заведовал Народным контролем всей бригады и тоже был таким же дураком как и я – непримиримым борцом с ворюгами. Только я бодался со своими, так сказать на мелком уровне, а тот с акулами покрупнее.
Черепанов был дома и выглядел далеко не бойцом. Выслушал меня, болезненно поморщился и, помолчав, уныло произнёс: – Боря, тут я тебе не помощник. Месяц назад, может быть две недели, я и помог бы тебе, но меня самого за жопу взяли и сейчас хотя бы на два месяца на дно должен лечь и не рыпаться.
– А вас то за что?
Черепанов опять поморщился: – Да тут можно за что угодно взять… Вот и меня прихватили, только по другой линии. Так что извини. Но могу дать совет. Выпьешь?
– Не…, мне ведь надо ещё к комбригу коллекцию тащить.
– Во…, комбриг через месяц, другой летит в Москву. Сейчас он ждёт вызова в Академию генерального штаба. И ему нужно отблагодарить своего покровителя, который его туда протолкнул. А тот как раз охеренный нумизмат. Вот тебе и весь расклад. Дави Меркурьева именно на этой ноте. Так что может быть и с «Грузией» получится…. А с зампотылом твоим. Не ссы, как только я решу свои проблемы – он у меня
