только позволяли условия. Через четыре минуты послышался резкий свист — это сработала сигнальная мина. Командир, идя рядом с Красиным и их пленником, тихо прокомментировал:
— Это значит подъехавший транспорт обнаружил следы засады.
Через мгновение лес наполнился звуками автоматной стрельбы, но вскоре она стихла. Очевидно, стреляли наугад, в разные стороны, не зная, куда направлять огонь.
— Похоже, это не крестьяне, — продолжил командир, понизив голос, — а вооружённые люди. Гражданским тут нечего делать в это время суток.
Прошло не больше минуты, когда внезапно раздался громкий взрыв.
— А вот это уже плохо. — Командир словно комментировал футбольный матч. — Они решили преследовать нас по тропе.
Группа увеличила темп, насколько это было возможно в условиях ночного леса. Спустя некоторое время в небе появились первые признаки рассвета, но опасность не отступала. Им пришлось пересекать открытый участок на склоне горы. Когда они уже почти скрылись в густых зарослях, позади засвистели пули — это боевики открыли стрельбу. Пара веток, срезанных выстрелами, с шумом упала на землю, но разведчики не остановились и продолжили бег.
После изнурительного рывка группа преодолела полкилометра и остановилась у ручья. Командир снова громко свистнул, и бойцы собрались вокруг него.
— Так. Уже светает. — начал он тихим, но решительным голосом. — С пленником мы просто так не оторвёмся. Значит смотрите, здесь открытый участок. Делаем обратную засаду. Чиж, Килиманджаро, — он обернулся к двум бойцам, — займёте позиции на этом берегу. Остальные — за мной, маскируемся на противоположном.
Не прошло и пяти минут, как к ручью вышли преследователи. Они ненадолго осмотрелись, а затем быстро начали перебегать через потоки воды, высоко задирая ноги. Именно в этот момент обороняющиеся открыли огонь. Один из боевиков замертво рухнул в воду, а оставшиеся на берегу попытались спрятаться за укрытиями. Однако, открыв беглый автоматический огонь, они были хорошо видны. И тут уже бойцы, оставшиеся в тылу, внезапно открыли фланговый огонь. Всего за тридцать секунд всё было кончено — наступила тишина.
Пару минут никто не двигался. В наушнике прохрипел голос командира: «13–13». Два разведчика вышли из зарослей, тихо обошли тела, делая контрольные выстрелы, и проверили карманы убитых. Молча собрали документы и две портативные радиостанции. Закончив, они быстро двинулись на противоположный берег, догоняя основную группу.
Второй день они пробирались к федеральным силам, и всё это время Красин присматривал за своим «трофеем» — пленным иностранцем. Периодически он подкармливал его, стараясь поддерживать силы пленника. Руки того были связаны спереди, но он явно не пытался сбежать, хотя возможности, казалось, были.
В предгорьях, где лесная растительность густо оплетала каждый метр, группа часто сворачивала с троп, ступая на торчащие корни, чтобы избежать мин.
На равнине их путь усложнялся размокшим грунтом. Кто-то даже в шутку прозвал это «глиняной войной» — изматывающей и беспощадной даже без противника. Грязь и сырость проникали под одежду, заставляя бойцов дрожать и время от времени ругаться сквозь зубы.
Все страшно устали. Надеясь, что они уже оторвались достаточно далеко, группа вышла из леса и двинулась вдоль просёлочной дороги. К счастью, темнота скрывала их движения. В какой-то момент из-за поворота появились фары автомобиля. В долю секунды разведчики как по команде рухнули в придорожные кусты. Только пленник задержался на миг, но Красин, падая в заросли, одной рукой утащил его за собой. Так и лежали они молча, ни говоря ни слова, пока автомобиль не проехал прочь.
Наступил серый рассвет. Густой, непроглядный туман стелился по земле, скрывая всё вокруг. И похоже, что группа потеряла ориентиры. Никакие GPS навигаторы, в то время еще были недоступны. Через пару часов туман начнет рассеиваться и меньше всего хотелось бы оказаться под недружественными взглядами.
Сделав короткий привал в овраге, командир дал приказ:
— «Килиманджаро», наверх, в наблюдение. Остальным, 10 минут отдых.
Голова бойца с короткой стрижкой и причудливо выстриженными линиями напоминала ананас. Через секунду он взлетел на край оврага и там замаскировался.
Командир группы, ковырялся в обрезке карты и тихо чертыхался. — Похоже, мы заблудились.
Посреди разговора (скорее перешептывания) двух офицеров иностранец поднял голову и тихо сказал:
— Если вам важь’но, то русские солдаты там. И он показал направление в тумане.
Офицеры переглянулись, удивлённые его словами.
— Откуда такая уверенность?
— Там, — повторил устало пленник. — Я чувствую запах soldat, carburant diesel.
Командир недоверчиво фыркнул:
— Ну допустим. (и они начали принюхиваться ничего не улавливая). Но тут местечковых нефтеперегонных мини-заводов в каждом поселке. Как ты можешь быть уверен?
— Ниет. Это русские. Там, запах «ля милитэере руссо» (le militaire russo, Фр.). Запах. Я знать.
— Ляяяя, запах!? — командир хмуро зашипел, — Ты что как собака, запахи чуешь? Ну смотри божевильный. Если что, ляжешь с нами. Я тебе уйти не дам.
Но не понятным образом «трофей» оказался прав, и спустя несколько часов бойцы уже стояли в лагере федеральных сил, принимая горячий душ в специально оборудованной палатке.
— Какое блаженство, просто помыться. — радовался жизни Красин. — Горячая вода, запах мыла, сухое полотенце.
— Не зря твоего иностранца взяли. — поддакнул второй офицер. — У него и впрямь нюх.
1995. Июнь. Моздок
Любой военный аэродром во время боевых действий представляет собой невероятный муравейник. Куча различных служб: военные, милиция, спецслужбы, другие спецпредставители, которые еще специальнее специальных спецслужб. У диспетчеров и комендантов мокрая спина и почти постоянный нервный тик. Кто-то пытается пропихнуть свой борт без очереди, кто-то ищет «потерянные» в кутерьме грузы. Куча полковников меряется «кто главнее и круче». Те, кто поопытнее давно выбили себе жилые блоки подальше от этой кутерьмы и пытаются жить спокойной жизнью, насколько это возможно.
Из соседнего вагончика вышел седой офицер в кожаной летной куртке, матерясь и закрывая дверь на ключ. Вообще, вагончик — это была роскошь по местным меркам. Большинство ютилось в палатках, независимо от званий.
Выйдя из палатки напротив, Красин чистил бесшумную снайперскую винтовку. В какой-то момент они встретились взглядами.
— Чего смотришь? — зло буркнул незнакомец.
Красин не обращал внимания на тон соседа. Мало ли, что. Тут у каждого хватало поводов для нервотрепки.
— Тяжела и неказиста, жизнь заезжего чекиста. — Красин пытался шутить.
— Хм, а с чего взял, что я чекист?
— Ну куртка летная, а штаны от «мабуты» (специальная форма, применявшаяся в спецподразделениях еще с 70-х годов). Так что похоже не чекист-опер, а что-то из «конторского» спецназа. «Альфа» или «Вымпел».
— Ну я смотрю, у тебя штаны тоже от «мабуты». — Бероев, Игорь Михайлович. — представился сосед и протянул руку.
И продолжил, — я так понимаю, ты снайперишь? — он показал на винтовку.
— Работаю помаленьку. — Красин улыбался.
— Ну и как работа?
— Да работа, как
