за версту тьмой разит.
— От меня тоже? — я все же оторвал взгляд от Деи, и посмотрел на обвившуюся вокруг моей ноги Злату.
— Нет. Ты — другой, — она потерлась головой о мою штанину. Сшитая из плотной черной ткани та быстро нагрелась на солнце, чем мгновенно воспользовалась вечно ищущая тепла змейка. — Поэтому тебе с этим Распутиным не по пути. Он ненависть в сердце пустил, всю свою кровь ей отравил.
— Григорий Ефимович, конечно, далеко не самый приятный человек, но я бы не стал называть его совсем уж плохим.
— Называй, как хочешь, — змеиные кольца вокруг моей ноги сжались плотнее, — только сути это не изменит. Ты и полоза волен червячком назвать, но что с того?
— Распутин сказал, что другие драгуны меня не примут, и обещал научить лучше править Чернобогом.
— Он сможет, — неожиданно согласилась Злата. — Значит, ты Чернобога в Академию возьмешь?
— Это проблема? — только сейчас я вспомнил, что присутствие воронёного драгуна скрывает дочь Полоза от взора ее отца.
Злата помолчала, а потом уверенно произнесла:
— Нет. В этих краях гнезд не осталось, а если какой полоз тут окажется, то с ним справится тот драгун, что в крепости за лесом стоит.
— А твой отец? — на миг мне показалось, что Злата позабыла о главной угрозе для ее свободы, но это было не так.
— В тени Чернобога он меня не узреет, — змейка отпустила мою ногу и заскользила по траве к большому плоскому камню, на который положила голову.
— Но Чернобог пойдет со мной в Академию, — осторожно напомнил я.
— Так и я с вами отправлюсь, — просто сказала Злата, даже не взглянула в мою сторону. Наслаждаясь новой порцией тепла, дочь Великого полоза закрыла глаза и замерла.
— Академию охраняют драгуны, — я не был в восторге от идеи Златы, поэтому решил отговорить ее.
— Они меня не заметят, — она слабо дернула кончиком хвоста.
— Там Распутин и сильная ворожея.
— И от них схоронюсь.
— Туда приходили созданные полозами копии, — использовал я последний аргумент, но тот сработал совершенно не в мою пользу.
— Тогда мне тем паче нужно подле тебя быть, — безапелляционно заявила Злата.
Я лишь обреченно вздохнул:
— Мне тебя не отговорить?
— Рада, что ты это понял, — змейка, наконец, открыла глаза и посмотрела на меня. — Когда отправляемся в путь-дорогу?
— Уже пора бы, — признался я.
— Тогда буду ждать тебя в Чернобоге, — золотое тело змеи скрылось под землей так быстро, что мы с цыганкой не успели и глазом моргнуть.
— Вот ведь упрямая, — вздохнул я, уже предчувствуя все возможные неприятности, вызванные присутствием дочери Великого полоза в Особой Императорской Военной Академии.
— Пусть и необычная, но она — женщина, — Дея поднялась со скамьи и поправила свою одежду. — А мы завсегда своего добиваемся.
— Только не говори, что и ты со мной поедешь.
— А вы бы хотели? — задорный блеск вернулся в глаза цыганки.
— Даже не начинай, — предупредил я ее, — на сегодня с меня хватит разного рода неожиданностей. Слишком много всякой информации. Даже не знаю, как ее в голове уложить.
— Может, вам вздремнуть?
— Было бы когда, — я тоже встал и пошел к особняку. Увы, но те времена, когда я мог позволить себе пить днем коньяк и спать, когда захочу, прошли. Возможно, «золотая пора» еще вернется, но точно не в обозримом будущем. Сейчас же впереди нарисовывались все новые и новые проблемы, решению которых я с радостью предпочел бы сражения с полозами. Но выбора мне никто не предоставил.
В моей голове роились мысли одна темнее другой, но судьба еще не закончила с сюрпризами: стоило мне переступить порог, как на меня едва не налетел спешащий наружу Прохор.
— Ваше сиятельство! — выпалил он. — А я вас ищу. Там это, по телеграфу вас вызывают. Дело, говорят, срочное.
— Да? И кто говорит?
— Нечаев Петр Аркадьевич.
Прохор еще не договорил, а я, услышав фамилию главы тайной канцелярии, уже спешил к телеграфу. Быстрым шагом пройдя по коридору, я резким жестом велел ремонтникам прекратить все работы, после чего вошел в комнату с телеграфом, закрыл за собой дверь и поднял лежащие на обитой черным бархатом столешнице полусферы аппарата.
— Воронцов слушает.
— Добрый день, Михаил Семенович, — раздался из трубки учтивый голос Нечаева.
— Добрый, — отозвался я, предвидя, что скоро он таковым быть перестанет.
— Слышал, что вы дома, — продолжали из трубки.
— Ничего от вас не утаить. — Только и вздохнул я, после чего получил вполне лаконичный и ожидаемый ответ.
— Работа такая, — невозмутимо произнес глава Тайной канцелярии. — Слышал о происшествии в Академии. Рад, что вы и Дарья Сергеевна в порядке.
— Мы тоже весьма рады этому обстоятельству. Но вы же позвонили не для того, чтобы узнать, как у меня дела?
— Сразу к делу, да? Хорошо. — Голос Нечаева оставался подчеркнуто спокойным. — Хотел лишь предупредить вас, чтобы вы не планировали ничего на завтрашний вечер. Ожидается важное и неотложное дело в столице.
— Не хочу вас огорчать, но после атаки полозов курсантам нельзя покидать Академию. — Озвучил я Нечаеву информацию, которой он, несомненно, владел и до этого.
— Тем не менее, вы не в Академии, не так ли?
Даже не видя перед собой лица собеседника, я отчетливо представил появившуюся на его лице учтивую и скупую улыбку.
— Не беспокойтесь. — Тем временем продолжал Нечаев. — Я решу вопрос с руководством и лично с Григорием Ефимовичем Распутиным. Завтра вечером Федор доставит вас по нужному адресу. Форма одежды — парадная, так что ваш костюм он привезет с собой.
— А подробности? — спросил я, особо не рассчитывая на полноценный ответ.
— Не по телеграфу. — Коротко ответил Нечаев. — Вам все объяснят, когда придет время. Хорошего дня, Михаил Семенович.
— И вам, — не успел я договорить, как из полусферы донесся длинный гудок.
Немного поразмыслив и покопавшись в записной книжке, лежащей неподалеку, я отыскал в ней новый номер, принадлежавший форпосту Калужского уезда. Следовало сообщить графу Ушакову, управителю стоявшего на страже этой земли драгуна, что мне необходимо перевести свой доспех в Академию. А то мало
