тебе отпуск дам летом, тогда и свадьбу сыграете». «Товарищ полковник, да мы с невестой уже обо всем договорились», – сказал Владимир Васильевич. «Ну, хорошо, пройдут полковые учения, и сразу поедешь», – кивнул полковник.
Бракосочетание Владимира Булгакова и Людмилы Казимир состоялось 7 апреля 1973 года. На Кубани стояла теплая погода, словно сама природа благоприятствовала свадьбе. После отпуска лейтенант вернулся в часть, а его жена осталась в Тихорецке сдавать выпускные экзамены в техникуме железнодорожного транспорта. Во Френштат под Рогоштем она приехала в августе 1973 года. Молодоженам выделили комнату с подселением, что было для них верхом счастья.
Так Владимир Васильевич обрел свою вторую половину. Людмила Павловна стала его надежным тылом, деля с ним и радость побед, и горечь неудач. Гармоничные отношения, сложившиеся в семье Булгаковых, и родили ту силу, которая поставила нашего героя на гребень волны, возвысив его над остальной лейтенантской братией. Многие из тех, с кем Владимир Васильевич учился в ТВТКУ, искренне радовались его успехам.
Выдвижение с перспективой
Зимой 1973 года, еще до свадьбы, лейтенанта Булгакова перевели из третьей танковой роты во вторую. С перспективой. Дело в том, что 2‑й танковой ротой командовал капитан Редькин, который не имел авторитета ни у подчиненных, ни у начальства.
– Человек он был, в принципе, неплохой, – отозвался о нем Булгаков. – За события в Чехословакии 1968 года получил медаль «За отвагу». Но, выстраивая взаимоотношения с подчиненными, Редькин выделил старослужащих солдат в особую категорию, что не должен был делать.
«Старички», уверовав в свою безнаказанность, перестали выполнять стоящие перед ротой задачи, давили на молодежь своим «авторитетом», нарушали воинскую дисциплину. А когда ротный попытался поставить их на место, решили ему насолить. И сделали это на весенней проверке, получив за контрольные стрельбы двойку. И капитана Редькина сняли с должности, не посмотрев на былые заслуги.
– Ну, его не то чтобы сняли, – уточнил Владимир Васильевич, – а досрочно заменили. Причем на равнозначную должность. Обычно офицера, возвращавшегося из группы войск, назначали на вышестоящую должность: все-таки опыт за границей он получал немалый. А капитана Редькина отправили в Советский Союз командиром роты.
Пока на Редькина оформляли документы, Булгаков исполнял обязанности командира роты. Тогда же молодого офицера аттестовали на должность командира танковой роты. В тексте аттестации, в частности, написано: «За время службы в полку лейтенант Булгаков В.В. показал себя дисциплинированным, исполнительным, трудолюбивым офицером. Из танкового и стрелкового оружия стреляет отлично, танк водит уверенно. Свои знания, опыт и навыки умело использует в обучении и воспитании подчиненных. Имеет хорошие организаторские способности. В сложной обстановке ориентируется быстро и умело, проявляет самостоятельность и инициативу в принятии решения. На деловую критику реагирует правильно, своевременно устраняет указанные недостатки. Дорожит честью и достоинством советского офицера…»
В соответствии с выводами аттестационной комиссии лейтенанта Булгакова назначили на вакантную должность. По иронии судьбы, он сменил на должности командира танковой роты капитана Редькина, который эту аттестацию и написал.
Булгаков строил отношения с подчиненными иначе, чем предшественник. Еще в суворовском училище он крепко усвоил первое правило военной службы: «Панибратство до добра не доводит». А обучал Владимир Васильевич подчиненных по принципу «Делай как я», учитывая при этом психологию молодых.
– Возьмем занятия по физической подготовке, – делился опытом Владимир Васильевич. – Если я видел, что солдат не в силах подтянуться на перекладине, старался его приободрить. «Подтянуться не можешь? – говорил ему. – Да быть такого не может! Ты крепкий парень, вон какая у тебя мускулатура». Не унижая достоинства бойца, я вселял в него уверенность. Затем сам брался за перекладину: «Смотри, как это делается!» Подтягивался. Тут уже работал принцип «Делай как я». Поверив в свои силы, солдат хотя бы один раз, через «не могу», но подтягивался на перекладине. А дальше – больше. Но это «работает», если сам имеешь хорошую физическую подготовку. Почему сейчас в войсках многие лейтенанты не могут ни подтянуться, ни сделать подъем переворотом? Потому что занятия в военном училище проводились не на должном уровне.
Действуя подобным образом, лейтенант Булгаков быстро вывел танкистов в передовики. Техника в его взводе работала как часы. Экипажи поражали цели с первого выстрела и первой очередью. Перспективного офицера включили в резерв на выдвижение. И когда в полку освободилось место командира 2‑й танковой роты, Владимир Васильевич оказался в числе кандидатов на повышение.
Но чтобы занять эту должность, нужно было пройти серьезный кадровый отсев.
– Конкурс в дивизии был большой, – пояснил Владимир Васильевич. – Только у нас в полку было шесть претендентов на должность ротного…
Полковое «сито» лейтенант Булгаков прошел успешно. Окончательное решение принималось в штабе дивизии. Кроме него, в Брунталь прибыло еще три человека, по одному из двух танковых полков плюс кандидат из танкового батальона мотострелкового полка.
– Почему отбор был таким строгим? – рассуждал Булгаков. – Потому что на этой должности офицер впервые встречается с войсковым хозяйством. Помню, гоняли нас нещадно по всем вопросам, начиная от марксистско-ленинской подготовки и заканчивая организацией парково-хозяйственного дня…
И в дивизии предпочтение отдали лейтенанту Булгакову. Но в приказ о назначении на должность он попал не сразу. «Ротным ты станешь осенью, – сказал Булгакову генерал-майор Соколенко, – когда дивизия сдаст проверку министру обороны».
Это был шанс, который судьба дает офицеру. Правда, не каждый может им воспользоваться – только человек с определенным типом характера. Булгаков свой шанс не упустил. Потому что знал, что нужно было сделать в первую очередь: «выровнять» роту, которая в полку шла «не в ногу». При этом гарантий, что он станет ротным, никто не давал: справится с задачей – честь и хвала ему, нет – что ж, не обессудь, лейтенант, должность ротного займет другой, более решительный офицер.
Когда Булгакова представили роте, он сказал подчиненным: «Мне нет никакой разницы, какой срок службы у солдата – старослужащий он или молодой. Форму мы носим одну, а значит, и задачи у нас одни для всех. Поэтому выделять я никого не буду. Наоборот, старослужащие, как люди более подготовленные, должны помогать тем, кто только пришел в роту из учебок или с гражданки. Так меня всегда учили. Так и я с вас буду требовать. И запомните: у меня за нарушение воинской дисциплины пощады не будет. Я не посмотрю, у кого какой период службы».
Приняв роту, лейтенант Булгаков оказался в сложной ситуации. Командиры взводов убыли по замене, а их сменщики находились еще в отпуске. Боевую подготовку лейтенанту пришлось взвалить на свои плечи. И он, словно пахарь, впрягся в командирский плуг и стал обрабатывать свое поле, чтобы осенью, на итоговой проверке,
