исчезли. В петербургские трущобы.
Ты пришла и рассказала мне всю эту историю: мол, что делать?
Мы решили забыть про чайку.
В мире много чаек, они умирают, их едят кошки, это естественный процесс, пищевая цепочка. Мы же не можем помочь всем чайкам.
* * *
Утро. Что я делаю на крыше гаража?
А ты что тут делаешь, чайка? Не бойся. Боится.
Вот тебе вода в стаканчике, открой клюв, пей. Пьёт.
Рядом лежит сыр-нарезка, открытая, но нетронутая. Какая-то добрая душа оставила. Но чайка такое не ест.
Записываю видео о судьбе чайки. Все сочувствуют.
«Ах, я бы помог, но я на даче». Все на даче. Не друзья, а дачники.
А один сочувствует чайке из Парижа. И мне заодно.
Да, чайка, мы одни с тобой. На крыше гаража. На фоне красного брандмауэра.
Александр Траугот сказал, что Петербург красивее Парижа. Тебе от этого легче, чайка? А мне легче. Только Траугот это не мне сказал, а ей. Той, которая стоит на асфальте, смотрит на нас. Это её ты позвала крылом. Это она рассказала мне о тебе. Теперь мы все – подруги.
Нет, с собой мы тебя не возьмём. Это невозможно.
Мы просто всё время будем о тебе думать.
Слезаю с гаража, раню локоть, ухожу в свою жизнь.
Локоть болит. Это чайка болит.
– У неё, наверное, крыло сломано… – говоришь ты.
– Нет, в интернете сказали, что это слёток – птенец чайки; он просто ещё летать не умеет.
– А почему она тогда такая огромная?! Как кошка с крыльями.
– Пишут, что птенец может выглядеть как взрослый, но на самом деле он тупой. Прям как я.
Снова выхожу на улицу. Неважно, куда; главное – увидеть чайку. Иду как бы мимо, даже спешу, но голову при этом поворачиваю, чтобы увидеть птицу.
А птицы нет.
Первая мысль: умерла.
Вторая: улетела.
Правильный ответ – упала. Птенец лежит в мусоре, в битых стёклах.
Пишу в группу защиты птиц. Интернет кипит советами:
«Оставьте чайку в покое!»
«Её коты съедят, возьмите к себе!»
«Отвезите к ветеринару, сделайте рентген!»
«Отдайте в приют!»
«В приют не берут массовые породы, её скормят хищникам!»
«Не трогайте его! Родители сами о нём позаботятся!»
«Нужно отнести его в место массового гнездования!»
Море советов, а вопрос всё тот же: что делать? И – как ответ на вопрос – в этой истории появляется Любовь.
Любовь Дмитриевна.
Она идёт кормить кошек. Все бездомные кошки Васильевского острова знают Любовь Дмитриевну. И уважают.
А я всегда здоровалась с ней, но имени не знала; ну, просто соседка. Но я знала имя её пса: гуляя по улице, она часто к нему обращалась: «Чарли, ну куда ты пошёл?!. Чарли, имей совесть! Чарли, ты не прав!..»
Чарли – маленький, лохматый, интеллигентный пёс, который вечно куда-то торопится.
– Простите, а вы не знаете, что делать с ребёнком чайки? Он там в стёклах лежит…
Я ещё не успела договорить, а Любовь Дмитриевна уже дала ответ:
– Я его себе возьму. Где он?
– Пойдёмте, но некоторые говорят, что лучше оставить его на месте…
– Его кошки съедят.
Любовь Дмитриевна отправила меня за коробкой и пошла кормить голодных кошек. Поставив коробку на землю, я надела перчатки и попробовала взять в руки чайку, но та не давалась. Сегодня ей уже не хотелось спасения: крыльями она никого не звала, а, наоборот, отгоняла, никому не верила.
Пришла Любовь Дмитриевна. Она присела на корточки и начала с чайкой говорить, приглашая сесть в коробку.
– Да, у тебя красивые крылья, но сейчас их надо сложить. Красивые, я вижу, спасибо, что показываешь, но нам пора идти, ты слышишь меня?
Любовь Дмитриевна подробно объясняла ей наш дальнейший маршрут, а чайка вникала. И – согласилась: мол, делайте, что хотите.
Из коробки на нас поглядывал недоверчивый чёрный глаз, а Любовь Дмитриевна вела экскурсию по городу: «Вот дорога, вот Нева, вот наш двор, видишь?..»
Любовь Дмитриевна сказала, что не первый раз выращивает птиц на своём балконе. И ворона была, и голубь, и чайка.
– И что было с чайкой?
– Да на крыше моей гнездовалась семья. Новорождённый птенец и, не знаю, мне показалось, что это был отец-одиночка, очень уж неловкий. И в какой-то момент птенец свалился на мой балкон. Отец прилетал, кормил. А однажды постучал в окно, посмотрел на меня и улетел. И больше не вернулся. Может, его на вентилятор намотало.
– Какой вентилятор?
– Не знаю, фабричный. Может, под машину попал… В общем, выкормила я этого малыша – и в какой-то момент он просто улетел. И с этим так будет.
Как хорошо.
Любовь Дмитриевна – мать чайки.
Делюсь радостью в группе защиты птиц: пристроила чайку, опыт по выращиванию птиц у человека есть, всё, не переживайте.
«Какой опыт?! Не одну чайку на балконе укокошила?!»
«На вашей совести будущая мучительная смерть птицы!»
«Хорошо, что забрали! Отнесите чайку к ветеринару!»
«Ветеринары – шарлатаны, не слушайте никого!»
«Вы убили птенца изъятием его у родителей!»
«Таких загубленных доброхотами птенцов – сотни каждый сезон».
«Я постоянно забираю чаек себе, потом выпускаю. Кормите его сырой рыбой. Мойва, корюшка… Главное, чтобы мелкая и целиковая».
«Верните птенца на место, не лишайте его возможности нормально вырасти!»
Почти все защитники птиц меня заклевали.
– А во всём ты виновата. Зачем ты пошла на неё смотреть?
– Ну там же кошки, люди, стёкла… И никто к ней не прилетал.
– А может, прилетал.
– Значит, надо отнести её обратно?
– Не надо.
– А если его родители всё-таки прилетят?
– Нет.
– Откуда ты знаешь?
– Так. Всё. Любовь Дмитриевна разберётся.
– А кто научит чайку летать?
– Любовь Дмитриевна.
И вдруг отчётливо представилось, как Любовь Дмитриевна и чайка летят по небу. Между ними беседа:
– Вот видишь, летим, а ты как думала, всё же просто, взмах-взмах и всё. Ну, прощай, милая, лети. Нет, я с тобой не могу, меня Чарли ждёт. Прощай, моя хорошая.
Чайка улетает в открытое небо. Конец.
Листаю интернет-ленту в поисках похожих историй. Историй много. Каждый день кто-то пытается кого-то спасти: делают отчёты о жизни бобра, ищут родителей цапли-лысухи, усыновляют ворона и проклинают друг друга за неправильные советы.
Мы покупаем чайке корюшку, мойву, иваси, путассу, минтай… Чайка ничем не брезгует. Любовь Дмитриевна пишет в «вотсапе», что в фаворе минтай и путассу. Что утром аппетит хороший, а вечером ест так, как будто одолжение делает.
А пёс Чарли успел привыкнуть к тому, что у него большая семья: кошка Фира, кошка Клавдия, человек Любовь Дмитриевна и
