Как мертвые, спят люди, с головою укрывшись,не видя друг друга.Добро, что под их головами, незаметно уносят воры.Из логовищ львы выходят, из песка выползают змеи,Ибо земля безмолвна и скрылся все сотворивший.
Но снова земля расцветает, когда ты, Атон, восходишьСолнечным диском, когда ты сияешь, мрак разгоняя лучами.Две Земли, ото сна пробуждаясь, к тебе простирают руки.Тела свои омывая, облачаясь в одежды, они за работу берутся,Тебя прославляя. Зеленеют повсюду деревья и травы,Тебя прославляя, когда ты сияешь… И щиплет стадо траву.Птицы из гнезд вылетают и взмахами крыльевТвою прославляют душу.Скачут, резвятся все твари с восходом.Плывут корабли на юг и на север путями,какие открыты сияньем,И рыба речная играет.Когда же в глубины морей свет проникает,Жемчужина зреет в своей оболочке и семя растет в мужчине,Дитя – в материнской утробе.Даешь ты рожденным дыханьеИ им уста отворяешь.Зародыш тебя, Атон, в яйце прославляет,Птенчику сквозь скорлупу ты даруешь дыханье.Ее пробивая клювом, к тебе он стремится на шатких ножках.Неисчислимо тобой сотворенноеи сокрыто от глаза людского.Земли ты единый создатель и всего, что ее населяет,Людей, скота и всех тварей, имеющих ноги и крылья.Каждого, где бы он ни был, ты судьбой наделяешь.Пусть языки людские различныи разного цвета кожа людская,Всех одаряешь ты пищей, всем жизни предел назначаешь.И Нил тобой сотворен в глубинах подземных.По собственной воле ты его вывел из мракаНаружу, Двум Землям на радость.И дальние страны лучей твоих милостью живы,Нилом с небес ниспадая, ты им пропитанье даруешь,Каждую пашню лучи твои холят, ты поднимаешь побеги,Их в колосья выводишь, в меру давая тепла и прохлады,Ты сам небосвод свой воздвиг, чтобы им подниматься,И созерцать творенья свои и чтоб они тебя лицезрели,Города и селенья, все реки твои, все поля и дороги.Ты – единый во многом, солнечный диск животворный,Пылающий, сияющий, бесконечно далекий и близкий,Тысячью проявлений в сердце, познавшем тебя, пребываешь,В созданном Ра, и даешь ему постичь твои очертанья.Ведаю я, Эхнатон, одной твоей правдой живущий,Что все в деснице твоей, что люди тобою лишь живы,Ты их пробуждаешь ради царя, плоти твоей частицы,Ради живущего правдой – пусть дни его в мире продлятся.И ради прекрасной красою Атона Нефертити, царицыОбеих земель, – да будет жива она, здрава и не стареет[7].Вернись и воссияй на небе завтраИ вновь пошли нам благословенные лучи,Тьму прогони и сделай так,Чтобы все созданное тобою пробудилось к жизни.
Наше бдение продолжалось. Новая повелительница, хотя и непровозглашенная, молилась за всех и за каждого в отдельности, произнося слова, идущие из сердца. Мы все плакали. Когда подошла моя очередь, я сказал:
– Атон, солнечный диск, в тебе соединились отец и сын, просвети нас и согрей своим теплом, нам холодно и одиноко без твоего света. Мы верим, что теперь ты стал сильнее и не чувствуешь боли, которую Темные послали твоему смертному телу, испепели их своими лучами, как они того заслуживают, а нам, глядящим в твои глаза с любовью, дай свет и тепло. Не ослепляй нас. Веди нас. Уничтожь зло в наших сердцах и помни о тех, кто тебя любил не по обязанности, как фараона, а теперь и бога, а как доброго человека, любившего нас как свою семью, создавшего для нас особый мир, далекий от насилия, варварских устоев, бездушного этикета и наказаний. Ты освободил нас от всего этого, чтобы мы с помощью Атона стали мужчинами и женщинами со своим собственным характером. – Вспомнив о Туте, я вздохнул. – Спасибо, что ты был нам не суровым и жестоким, а добрым и снисходительным отцом.
Затем мы один за другим стали подходить к алтарю, пока первые робкие лучи солнца не осветили холмы пустыни. Мы все с облегчением вздохнули и улыбнулись.
Опасность миновала.
Возблагодарив нового Атона, мы все посмотрели ему в глаза, однако никто из нас не унаследовал способность почившего фараона выдержать его взгляд, не ослепнув (вероятно, мы были этого недостойны), а затем вернулись в материальный мир.
Я глупо улыбался. Я на самом деле боялся, что солнце не взойдет, и вовсе не крепкая вера, как думал добрый Эхнатон, но любовь, которую я к нему испытывал, позволяла мне надеяться, что он и впрямь вознесется к самому солнцу, и помогала выдержать боль его отсутствия. Меньшего он не заслуживал.
В глубине сердца и не менее торжественно я распрощался с худшим фараоном из всех, кого знал Египет, и с наилучшим человеком, которого он никогда не узнает, а затем отправился к себе. В моей душе царило спокойствие, которое дается чистой совестью. Я принял решение, как мне жить дальше. Со мной могло случиться что угодно, так как мое положение стало весьма шатким; возможно, мне тоже придется бежать, если Нефертити не удастся укрепить основы своей власти, но это будет завтра, а сегодня я, хотя и смертельно устал, чувствовал себя превосходно.
