С кем останется армия?
Взять власть в Петрограде оказалось для большевиков довольно легким делом. Удержать ее было посложнее. Войска командовавшего 3-м конным корпусом генерал-лейтенанта Петра Николаевича Краснова, верные Временному правительству и Керенскому, двинулись к столице, чтобы подавить мятеж.
В распоряжении советского правительства не было регулярных войск, способных вести боевые действия. Началась мобилизация всех сил, готовых поддержать большевиков. Больше всего сторонников новой власти было на Северном фронте, близком к Петрограду.
28 октября 1917 года Николай Васильевич Крыленко, один из народных комиссаров по военным делам, отправил комитету 5-й армии Северного фронта радиограмму:
«В Гатчине стоят эшелоны Керенского с артиллерией, сам он там и издает приказы. Двиньте ему вдогонку верные революционные полки и накажите предателя и изменника».
Военный моряк Федор Федорович Раскольников, заканчивавший в тот момент гардемаринские классы и избранный заместителем председателя Кронштадтского Совета, вспоминал: «Я прошел в следующую, совершенно пустую комнату, где за единственным столом сидел, согнувшись над картой, Н.В. Крыленко и показывал начальникам уходивших на позиции отрядов назначенные им боевые участки. Отпустив торопившихся на позиции красногвардейских командиров, Н.В. обернулся ко мне и показал черневшую на карте точку: — Вот ваше место. Это около Царскосельской железной дороги. Здесь имеется мост, который вам и придется защищать».
Американский журналист Альберт Рис Вильямс описал выступление Крыленко перед солдатами в Михайловском манеже, где находились броневики. Солдат надо было привлечь на свою сторону.
«Крыленко кончил свою страстную речь возгласом: «За Керенского — направо! За Советы — налево!» Серая масса солдат двинулась налево. Громкие радостные крики. Шоферы залезают в броневики, выхлопы моторов, и вот уже огромные стальные дьяволы тяжело движутся по улицам, и синие стволы пулеметов готовы поливать пулями контрреволюционеров».
Но на стороне большевиков в те дни сил было так мало, что все висело на волоске.
По Петрограду распространились слухи о том, что Керенский одержал победу в Царском Селе и его войска идут на Петроград. В Смольный институт пришел капитан Жак Садуль, атташе при французской военной миссии в России. Садуль восторгался Октябрьской революцией, что, впрочем, не удивительно — его мать участвовала в Парижской коммуне.
«После вестибюльной сутолоки солдат, вооруженных товарищей с серьезными лицами, — длинные темные и пустые коридоры, — рассказывал потом Садуль в книге «Записки о большевистской революции». — Четверо красногвардейцев с примкнутыми штыками окружают меня и ведут на третий этаж, где в полутемном зале сквозь сизый дым различаю безмолвно сидящих человек тридцать при оружии.
Через деревянную перегородку слышатся голоса. Открывается дверь. Подходит офицер, представляется: Крыленко, министр, вернее, народный комиссар по военным делам. Невысокий, живой, седеющий. Стальные глаза. Он заметно удивлен моему появлению, но идет звать Троцкого…
Мы беседуем пять минут в присутствии Крыленко. Как всегда очень спокойно и трезво Троцкий излагает мне ситуацию, по крайней мере, то, что он считает нужным мне сообщить. Он меня вежливо успокаивает. Ему известно о поражении в Царском Селе. У Керенского было четыре тысячи казаков, несколько артиллерийских подразделений:
