Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 222
свои силы и труд, и, возможно, забыли о нас, несчастных, отверженных изгоях. Я ничего так не хочу, только пусть бы кто-нибудь из близких или знакомых вспомнил вот сейчас, в этот день и в этот миг о нас, вспомнил бы тепло и без осуждения и послал бы привет от себя и от любимой Родины. Неужели никто, никто не вспомнит?
В нынешний праздник 7 Ноября у нас перебывало много народу – были Игорь и Нина с Маришей (полькой) от Насса, вся «гоп-компания» от Бангера, Иван-Великий и Василь из «Шалмана», Сашко от Клодта, сыновья Степана – Генка и Толька и, наконец, Янек от Нагеля с двумя совсем незнакомыми поляками. Павел Аристархович с Юрой не пришли – наверное, как и говорили, уехали в Готенхафен навещать какую-то старую, больную знакомую. Разговоры, естественно, велись об одном – где, когда, скоро ли? Между прочим, друзья Янека (они приехали из Мариенвердера) сообщили новость: будто бы Киев и Минск в наших руках. Очень хочется поверить в это, но я стараюсь сдержать рвущуюся из сердца радость – ведь уже столько было разочарований!
Однако позднее выяснилось, что сведения эти, правда только в отношении Киева, – верные. Ближе к вечеру, когда почти все гости удалились, я, Сима и Нинка решили сходить к Клееманну навестить Галю. И у железнодорожного переезда неожиданно встретили Василия. Он только что прибыл с 5-часовым поездом и направлялся к нам. Узнав, куда мы держим путь, Василий пошел с нами. «Если скряга Клееманн в духе – выпьем все по бокалу пивка. Сегодня я угощаю», – со щедростью заправского кутилы сказал он.
Вскоре нас догнали Михаил и Алекс Болтун от Бангера, а у поворота в деревню к нашей компании присоединились также «старый», его жена пани Ядвига и Юзя (польская семья, работающая у Клодта).
В баре, несмотря на воскресный день, было малолюдно. Группа стоявших возле входа безусых «гитлерюгендов» молча, с опаской посторонились, пропуская нас. Две сидящие за угловым столиком тощие фрау, задрав носы, презрительно отвернулись от «нечистых восточников».
На этот раз Василию не пришлось раскошелиться. Возле стойки вели о чем-то беседу с Клееманном двое английских пленных – наши старые знакомые от Степана – Фред и Боб. Они разом обернулись на наши голоса, заулыбались, подняли в приветственных жестах руки: «Добрый день! Здравствуйте. Ну, как жизнь – ви гет ес? – И без паузы торжественно закончили: – Поздравляем вас – вчера русские взяли Киев!»
Значит, все правда! Значит, поляки не соврали. У меня возникло острое желание схватить Боба и Фреда за руки, закружить их, расцеловать в оживленные, улыбающиеся лица. Но… не посмела.
Они поняли наше состояние. «За такую победу надо непременно выпить, – заявил Боб и принялся энергично считать, сколько ему заказать пива. – Да, да, ты не ослышался, старый грабитель, – именно десять кружек! – сказал он вконец изумленному Клееманну. – Это – все мои друзья, и у нас есть сегодня повод для пиршества».
Фред с Василием сдвинули два стола, и мы все, как порядочные, уселись за них. Заглянула в бар Галя с пустым подносом в руках, и Боб тут же, с молчаливого согласия Клееманна, усадил ее тоже за стол. Фред опустил монетки в прорезь стоящего в углу музыкального ящика, и оттуда вдруг полились чарующие звуки старого штраусовского вальса. И снова, снова мгновенно вспоминалась мне наша «Кирха», волшебное мерцание экрана в полутемном зале, а на нем – мчащийся по весенней, залитой солнцем лесной дороге экипаж, и улыбающееся лицо красавицы Карлы Доннер, напевающей под аккомпанемент соловьиного оркестра знаменитую мелодию. «Большой вальс»… Неожиданно запершило в горле, глаза наполнились непрошеными слезами. Почему-то показалось, что я дома, в России, что сижу с друзьями в каком-то ресторане и что это только для нас играет такая прекрасная музыка. Почему так показалось – не знаю. Ведь я еще никогда не бывала ни в каких ресторанах, но подумалось, что именно так должно бы все быть: накрытый белоснежной скатертью стол, вокруг доброжелательные лица друзей и много чудесной, берущей за сердце музыки…
Я, конечно, постаралась скрыть свое состояние, отвернувшись, незаметно смахнула ладонью нежданные слезы, но англичане наверняка заметили и поняли этот жест. Не обращая внимания на застывших в негодующих позах тощих «фрау», они громко и горячо стали заверять нас, что, слава Богу, война скоро закончится, что русские берут город за городом и их мужеством восхищается весь мир, что не сегодня завтра Германию ждет окончательный «капут» и мы все поедем по домам, прочь из этого вонючего дерьма, именуемого Грозз-Кребсом…
Но увы, скоро столь приятному нашему застолью суждено было прерваться. Выглянувший случайно в окно Клееманн сказал встревоженно: «Расходитесь, камераден, и как можно быстрей!.. Сюда направляется этот гнусный полицейский тип – Квашник!»
Поднялась легкая паника. Первыми дали тягу поляки. За ними выскочили за дверь Сима с Ниной и Василий (они сидели ближе ко входу). Как-то незаметно исчезли, словно испарились, Михаил с Алексом. Я же, как всегда, не успела. Увидев, как испуганные Клееманн с Галей, а с ними и Фред с Бобом «заметают следы», бросилась к ним на помощь. Распихать по стойке кружки и растащить столы оказалось делом одной минуты, но Квашник уже стоял на пороге.
Я столкнулась с ним в дверях. Высокомерный взгляд, тонкие губы злобно сжаты. На запястье единственной руки висит резиновая плеть, которой Квашник лениво поигрывает. «Ну вот, ты и попалась мне наконец, пся крев, холера», – с насмешливой издевкой говорит он и, чтобы я случайно не выскочила, носком ботинка упирается в противоположный дверной косяк. Он подозрительно окидывает взглядом помещение.
– Говори, что здесь делала? Что вы все тут, поганые поляки и русские свиньи, делали? Что за сборище организовали? Говори! Ну… Ну?!
Неожиданно у моего плеча возник Фред. Он был бледен, однако вид его отнюдь не казался испуганным или растерянным.
– Пожалуйста, не повышайте голос и выпустите эту девушку, – спокойно сказал он. – Она здесь ни при чем. Это я пригласил ее и всех остальных выпить за мое здоровье по бокалу пива. У меня сегодня праздник – день рождения. Вон хозяин бара вам подтвердит… Так что с меня и спрос. С меня одного – понятно? Отпустите девушку – уберите ногу!
И неожиданно Квашник сдался. Он не только послушно отвел свой башмак, но и сам, пропуская меня, посторонился, плотнее прижался к дверной притолоке. Я, конечно, не стала ожидать джентльменского предложения от этого типа покинуть зал, а, благодарно кивнув Фреду, тут же выскочила наружу.
Вся наша компания уже была далеко.
Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 222
