или построить укрепление. Для экспедиций выбирали больше зимнее время, когда нет на деревьях листьев, когда неприятелю негде укрыться. При движении войск соблюдался известный порядок. Так, в лесах Чечни главную колонну русского отряда прикрывали справа и слева особыми боковыми отрядами, с непрерывной цепью стрелков – от авангарда до арьергарда; кавалерия шла сбоку или в середине. В местах открытых неприятель обыкновенно исчезал, но как только вступали в лес, он открывал жаркую перестрелку и чаще всего в арьергарде, оставаясь сам невидимым. Когда цепь ослабнет, когда расстроится арьергард или боковой отряд, тут лезут сотни кинжалов прямо в грудь, сверкают сотни шашек, забирая все глубже и глубже в нашу колонну. Если она встретила первую атаку стойко – опять все исчезло, неприятеля нет, не слышен его потрясающий, пронзительный гик; теперь чеченец опять скрылся за деревья, откуда шлет пулю за пулей. В случае же, если наши не устояли, тогда беда: если не подоспеет помощь, колонна погибла. Чеченцы гибки, как змеи, стремительны и беспощадны, как тигры. В девственных дремучих лесах Чечни только кусок земли наш, на котором стоим; спереди, сзади, с боков – за кустиком или камнем, в овраге или ущелье – везде неприятель. Отряд, – как корабль: все разрежет, а следа нет! В горах Дагестана ходили без боковых цепей, по трудности доступов; в опасных случаях занимали отдельные высоты над дорогой; при входе или выходе из ущелий, на перевалах через гребни, при переправах, оставляли особые отряды для свободного отступления. Здесь неприятель встречал спереди; он преграждал вход в ущелье или подъем на гору, укреплял аулы. Каждый важный пункт находился под наблюдением особого мюрида, выставившего свой значок. Гораздо легче разогнать скопище в несколько тысяч, чем взять десяток разбросанных завалов, на которых укрепились мюриды. Они наводили по нескольку ружей на каждый поворот, извилину тропинки, и кто не пойдет – смерть. Одно спасение – броситься колонной, но это не всегда возможно. Не всегда выручала и беззаветная храбрость; даже случалось, что она вредила успеху. В горной войне требуется особая смётка; малейшее упущение, например, забыли занять пустяшную высоту – может иметь губительные последствия, повести к истреблению отряда. К атаке наши обыкновенно приступали только тогда, когда есть обходы или если неприятель утомлен долгим ожиданием; но атакуя, наступали быстро, решительно. Как чеченцы, так и лезгины, умели отлично пользоваться местностью. Но лезгины искуснее укрепляются; их завалы всегда имели сильный перекрестный огонь против нашей артиллерии, они рыли канавы с крепкими навесами, прикрытыми землей; делали крытые ходы, иногда подземные, в несколько ярусов.
Чеченцы всегда были дерзки в нападении, преследовании, но зато не обладали стойкостью и хладнокровием; они более способны к наездничеству: после ряда быстрых переходов сделать набег, напасть на фуражиров, на обоз или на партию, тревожить наши аванпосты, цепи – вот их война. Лезгины ведут настоящую войну или для защиты, или для завоевания; встречают открытым боем на крепких позициях, усиливают их завалами, башнями, канавами с навесом; занимают пещеры, переправы через реки, овраги. Их родина – горный Дагестан – наполнена теснинами, отвесными скалами; часто ведет в гору единственная тропинка; в пещеру можно спуститься только по веревке; переправа, к которой подойдешь только по карнизу скалы, под огнем из-за завалов. У лезгин и аулы особенны; их брат – дело отчаянное. Постройки сложены на глине из камня, плит или голышей. Лезгинские сакли – в роде замков, в 1–2 яруса; часто с башней, многие сакли обнесены стеной; в каждом доме, в каждой стене – бойницы, и весь аул – та же крепость. Их обыкновенно располагают в ущельях или на уступах гор, примыкая к скалам, окруженным кручами. И доступы в такие аулы, и въезды очень трудны; улицы так узки, что нельзя повернуть коня: некоторые сакли стоят поперек улицы, раскрывая проезжему всаднику свои узкие ворота. Трудно брать такие аулы. Да и вообще мало-мальский успех покупался на Кавказе дорогой ценой; со временем Ермолова много русской крови утекло, пока можно было подумать о прочном и окончательном завоевании этой, как называл Кавказ Ермолов, неприступной крепости. Счастье окончить полувековую борьбу выпало на долю князя Барятинского. Как тогда, так и теперь русские войска наступали на Чечню и Дагестан – эти два гнезда, насиженным Шамилем; но это наступление было уже последнее.
Генерал Евдокимов всегда держал чеченцев в неведении, куда он хочет идти и когда пойдет. Так же было и теперь. Он приказывал распустить слух, что идет занять аул Ахтуры, даже подрядил у мирных черкесов сколько-то сот арб, чтобы они доставили туда провиант, инструмент и прочие тяжести. Мирные тотчас дали знать в горы, где большие партии чеченцев стали собираться к аулу Ахтуры. Между прочим, вечером, 15 января 1858 года, отряд Евдокимова выступил из Бердикеля двумя колоннами, направился не влево, как бы следовало, а вправо от укреплений, по правому берегу Аргуни. В глубоком снегу, при жестоком морозе, без всяких дорог, шли войска всю ночь и на рассвете добрались до башни, устроенной против Воздвиженской крепости. Из этого укрепления выступила третья колонна под начальством самого генерала. Пошли дальше, обоими берегами Аргуни. По мере приближения к воротам ущелья, чинаровый лес становился все гуще и гуще; войска вязли в глубоком снегу. В самом узком месте, за земляным валом, засела партия чеченцев и встретила колонну Евдокимова таким жестоким огнем, что ей пришлось остановиться и выдвинуть артиллерию. И артиллерия не помогла: они держались до тех пор, пока вышли из леса две другие колонны. В 7 часов утра отряд вступил в ущелье, в котором еще ни разу не бывала русская нога. Перед глазами открылась чудная местность, богатые от даров природы, укрепленная руками человека. Правда, широкая сторона ущелья была защищена густым лесом и широкими завалами; левая же, очень узкая, была укреплена природным валом, который, спускался с гор, упирался в обрыв, сажень 35 вышины над рекой Чанты-Аргун. Этот вал имел только два прохода, аршина по два, не больше, и был весь уставлен турами. Немного дальше ущелье разделялось надвое – вправо и влево. Их разделяет высокий снеговой хребет, у подошвы которого лежит богатейший из всех аулов Малой Чечни, Дачу-Борзой, покрытый садами. У этого-то аула сливаются две речки: Чанты-Аргун и Шары-Аргун; обе они вытекают из мрачных лесистых ущелий, шумно вьются в крутых берегах и, обогнув Дачу-Борзой, дальше текут вместе, под общим названием Аргуни.
Пройдя еще версты две внутрь ущелья, войска расположились биваками. Одна колонна заняла аул; обе другие стали на берегах речек. Разложив на глубоком снегу большие костры, солдаты
