Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 223
class="p1">– Скажи мне кое-что, де Леон.
Теперь заговорил Никита, стряхивая каменную пыль со своих лацканов. Вокруг нас бушевал хаос битвы: плясуны убивали высококровок на стенах, клейменые сражались с нежитью на улицах. Но сейчас во мне пылала кровь Фебы, весь мир был ярким, сверкая как игла на забытом солнце, каждая снежинка падала медленно, будто время замирало, и в воздухе витали четко различимые запахи: кровь, дым, пепел, пот, дерьмо. И на мгновение мне показалось, что во всем мире остались только мы шестеро: Феба, сердито глядевшая на Киару, Батист, наблюдающий за Аароном, и я, устремивший взгляд на Черносерда.
– Мне сказали, что, когда ты убил моего отца на Багряной поляне, ты нанес ему удар в спину, – улыбнулся Никита, щуря черные глаза из-за бьющего от меня яркого света. – Что великий Толев был уже ранен, а снег вокруг него – усеян посеребренными трупами. Мне сказали, ты подкрался к нему, как вор в ночи. Как трус. Как шавка.
– Другими словами, тебе сказали, что я оттрахал твоего отца сзади?
– Мой лэрд, позволь мне уложить этого ублюдка, – прорычала Киара, поднимая дубину.
Никита покачал головой.
– У тебя был шанс, дочь моя. И ты потерпела неудачу.
– Отец, позволь мне…
– Замолчи! – рявкнул Никита, и его голос эхом прокатился по руинам.
– А ты знаешь, он прям умолял меня перед смертью. Твой могучий Толев. – Я поднял Пьющую Пепел, и в моих венах вскипела ярость из-за судьбы Аарона. – Вы все умоляете, Никита. Но об этом тебе никто не скажет. Когда вы понимаете, что вам конец, несмотря на весь этот блеф и бахвальство, на всю вашу древнюю силу и мощь, в самый последний момент вы умоляете, как гребаные дети. И издыхаете, как гребаные псы.
Я поднял окровавленную руку, подзывая его к себе.
– Приди и издохни, Черносерд.
– Нет! – взревел Никита, взмахнув клинком как косой, и направился ко мне.
Я с криком отскочил в сторону, увлекая за собой Батиста, и Эпитафия рассекла лишь воздух. Но ударная волна, когда Никита пронесся мимо, была подобна грому – даже дома вокруг нас рухнули. Он резко затормозил в пятидесяти футах от дороги, разбивая в пыль булыжники под собой. С проклятием я вскочил на ноги и бросился на его спину, кожа горела от яростной веры в девушку, которую упрятали за этими стенами, девушку, которую я поклялся защищать. Киара подняла дубинку, когти Фебы сверкнули при вспышке молнии, и тогда среди этой бойни мы вступили в битву.
Киара, страстно желая исправить свой провал в глазах Никиты, бросилась на меня. Но Феба, огненно-красная и острая как бритва, в мгновение ока пронеслась сквозь снег тенью и пронзила бок Киары, вспоров мертвую плоть до кости. Закатную плясунью не волновала ни запятнанная честь Киары, ни ее ссора со мной – Феба была в долгу перед Матерью-Волчицей за свое поражение в Кэрнхеме, и там, под бушующим небом, надеялась получить причитающееся.
Аарон поднял меч, тоже готовый встать на защиту своего господина, чтобы ударить в спину старого друга и брата. Но когда он шагнул вперед, на его пути возникла фигура с темной кожей, покрытой пылью и кровью, и глазами, полными боли.
Боль и безграничная, безнадежная любовь.
– Не делай этого, Аарон, – прошептал Батист. – Пожалуйста.
– Отойди в сторону, Батист, – прорычал Аарон, поднимая двуручный меч. – Предупреждаю тебя.
– Я не хочу драться с тобой. Но и тебе не позволю никому причинить боль.
Габриэль на мгновение задумался, нахмурив лоб и уставившись в кубок с вином. Теперь он слышал шум битвы у себя в голове, чувствовал запах крови и металла, и сердце у него стучало как бешеное.
– Вот так я и оказался в дерьме, холоднокровка, – вздохнул он. – Изначально я планировал увести Никиту подальше от Фебы и Батиста, но теперь, когда он обратил на меня внимание, я понятия не имел, что с этим делать. Солнце взошло, и это уже кое-что значило. Но, что бы я ни говорил, Никита Дивок не был жалким дворнягой. Шестьсот лет он воевал, и, что еще хуже, в тот момент его распаляла выпитая кровь закатных плясунов. И хотя менестрели в борделях могут сколько угодно петь, что я величайший из ныне живущих мечников, надо все же помнить, что Черносерд не числился среди ныне живущих.
Если бы не моя эгида, я бы уже подох. Но каким бы сильным ни был Никита, невозможно убить то, чего не видишь. В тот день я сражался за Диор, ведь поклялся защитить ее. Свет моих чернил ослеплял, и этого хватило, чтобы сохранить мне жизнь, – я, конечно же, все равно уклонялся от клинка Никиты, когда он вытанцовывал свой Смерч, разрывая все вокруг в клочья.
Батист и Аарон кружили среди руин, как гром и ветер. Чернопалый держался на расстоянии, и Аарон ругался, когда тот отступал, парируя удары, но не атакуя в ответ. Но как только Аарон обращал внимание на меня, Батист наносил удар, швырял камень или делал выпад в бок, не подпуская Аарона ко мне сзади. Рыча, Аарон насмехался над Батистом, используя дары Илона, доставшиеся от бессмертного отца, пытаясь спровоцировать кузнеца на бой.
– Сразись со мной! – ревел он.
– Нет, – отвечал Батист.
– Убей меня! Возненавидь меня!
– Никогда. Я люблю тебя, Аарон. Люблю тебя.
Так они сходились, кружили и расходились, как приливы и отливы, играя в кошки-мышки среди обломков, тел и крови. Клянусь, несчастная ярмарочная площадь Мэргенна пропиталась ею насквозь. Кровью плясунов и убийц, высококровок и порченых, а арена битвы была залита ею так сильно, что я подумал, пятна на мостовой наверняка останутся навечно. Как назовут это место после окончания того дня? Захлебнувшийся город? Алая могила?
Гробница Грааля?
Теперь я был на грани отчаяния. Я дважды пустил кровь Никите, но он мог позволить себе совершать ошибки, а у меня не было ни одного шанса на риск. Когда я приближался, то попадал под смертельную дугу Эпитафии. Но если бы я отступил, Черносерд затопал бы по булыжникам и послал бы в меня ударную волну сквозь землю или просто взмахнул бы своим клинком и полетел бы за ним, разрезая воздух на ленты. Вот бы дотянуться рукой до горла Никиты, тогда я смог бы заставить кровь плясуна в его венах вскипеть, и он бы сгорел вместе с ней. Поэтому я подбирался ближе к этому ужасному клинку, ускользая в сторону и перекатываясь под ударами, выжидая удобного случая.
Фебу настигла кувалда Киары, и ее левая рука безвольно повисла, но Мать-Волчица тоже
Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 223
