женщин, свободных от вышеупомянутых проблем, но тех, которые помоложе и отличаются «красотой». Последний термин в этом контексте может означать ярко выраженные черты внешности, которые автоматические вызывают и стимулируют половое влечение, такие как изгибы тела, нежная кожа, плавные округлости форм, живой, но покладистый характер и, конечно, наличие определенного темперамента. Следует отметить в данном случае, что эти особенности женского тела являлись привлекательными не только для первобытного дикаря, но остались таковыми и для цивилизованной особи мужского пола, которая в сексуальном смысле до сих пор сохранила свою примитивную суть.
Современные западные исследователи установили, что мужчины некоторых африканских народностей, например банту и сомали, похоже, абсолютно не имеют представления, каким образом в вышеупомянутом смысле одна женщина может быть более «красивой», чем другая. В языке суахили вообще нет слова, которое обозначает «привлекательная» или «симпатичная» и больше ничего. Любой мужчина, принадлежащий к такому племени, всегда предпочтет невесту или наложницу, которая будет обладать некоторыми ценными для него качествами, то есть молодостью, силой, трудолюбием и покладистым нравом, однако, с точки зрения представителя западной культуры, ее внешность может оказаться безобразной. В любом случае внешние данные в западном понимании для африканца, в отличие от европейца, не будут оказывать определяющего влияния при выборе партнерши для совместного проживания.
Однако антропологи чрезвычайно редко разделяют мнения менее цивилизованных людей относительно того, какие качества женщины стимулируют половое влечение. Вообще-то даже западные сексологи не часто приходят к общему согласию, когда обсуждают эту тему. Суть дела состоит в том, что чем ближе человек живет к природе, тем больше внимания он должен обращать на очевидные физические различия между полами, созданные природой с неизменной целью обеспечить постоянное размножение вида. Следовательно, обычный дикарь должен в обязательном порядке желать – и это подтверждается результатами наблюдений – обладательницу таких характерных черт, которые сразу же бросаются в глаза и выделяют среди соплеменниц тех, у которых эти качества проявляются в большей степени. Ни исключения из этого правила, которые мы встречаем у некоторых рас или индивидуальностей, ни собственное мнение белого человека по этому вопросу ничего не доказывают. Глаза и руки простодушных и наивных мужчин тянутся скорее к наиболее выпуклым деталям, чем к не слишком заметным соблазнам, придуманным природой для сохранения вида.
Такой средний мужчина сохраняет репродуктивную способность в течение длительного периода, значительно превосходящего время в жизни средней женщины, в течение которого она способна сохранять физическую привлекательность. Даже в нынешнем цивилизованном обществе мужчина в пожилом возрасте, которому уже исполнилось лет шестьдесят и более, может испытывать половое влечение к любой хорошенькой женщине до сорока пяти лет. А вот женщины в возрасте пятидесяти лет и более вряд ли вызовут у него какой-либо интерес. Как бы то ни было, но он не станет предпочитать их, как он мог делать это в юности, женщинам в возрасте тридцати лет.
На фоне эволюции человечества, которую мы сейчас рассматриваем, женщины старели быстро. К тому времени, когда им исполнялось тридцать пять лет или около того, никакой мужчина не желал вступать с таким женщиной в половое сношение, если под рукой у нею оказывались более молодые особи. Соответственным образом, когда его первоначальная партнерша достигала этого возраста, ему требовалась новая женщина, чтобы удовлетворить как свое собственное инстинктивное стремление к воспроизводству, так и экономический императив племени, тесно сплетенные слепой производящей силой природы.
В-четвертых, очень сильная внутренняя потребность, которая диктует вступать в половые сношения как можно чаще и в течение как можно более продолжительного времени, притупляет в такой период ценный в экономическом плане сексуальный позыв, поскольку получение регулярного удовлетворения с одной и той же партнершей становится слишком знакомым и обыденным процессом. Мужчина обнаруживает, что у него рождаются не только дети от этой женщины, но и появляется пренебрежение к ней, которое переходит в презрение. Неизбежно возникает желание к разнообразию и новизне. Оно приводит к полигамным отношениям даже в том случае, если причины, о которых уже говорилось, отсутствуют.
В-пятых, на этой стадии уже могут дать знать о себе такие два очень важных свойства человеческой натуры, как личная гордость и честолюбие. Во всяком случае, они не чужды и первобытному дикарю с примитивными запросами. Ибо оба этих чувства возникают совершенно естественно из выгод, следуемых за материальными успехами, которые могут быть совершенно случайными в такое время и в таком месте, как это часто бывало на практике. И помимо всего прочего, следует указать на то обстоятельство, что зачатки тщеславия и собственнического инстинкта можно наблюдать при ухаживании самцов за самками у одних видов животных и в тенденции к накоплению у других.
В первых ячейках человеческого общества, возникавших совершенно стихийно, зачатие как можно большего количества детей, в особенности сыновей, играло огромную роль, поскольку этот путь вел к сравнительно быстрому накоплению собственности, разумеется в примитивных формах, и позволял выделиться в массе своих соплеменников, то есть приобрести большее влияние, или, попросту говоря, возможность диктовать им свою волю. Естественно, наличие одной жены – моногамия – резко ограничивало возможности амбициозного дикаря, и потому он стремился обзавестись огромной семьей, видя в ней основную предпосылку успеха. У некоторых племен сыновья не только были воинами, но и работали, а дочери, помимо занятий типично женскими видами трудовой деятельности, как, например, растениеводство, приносили еще доход в виде выкупа за невесту. Другие мужчины испытывали зависть к человеку, занявшему такое положение в роду или племени, и старались повторить его успех, следуя тем же путем, каковым на данном уровне развития общества являлась полигамия.
Существовала и еще одна причина, обусловившая возникновение полигамных отношений. Характерной особенностью жизни в первобытную эпоху был высокий процент смертности не только среди мужчин, значительное количество которых погибало на охоте или в межплеменных конфликтах в расцвете своих половых производительных сил, но и среди детей, по вполне очевидным причинам умиравших в младенчестве. Рождаемость оставалась на низком уровне по тем же причинам: несоблюдение элементарных правил гигиены, невежество, основывавшееся на предрассудках, озабоченность другими проблемами, простая беспечность и бессознательная жестокость неразвитых умов.
Общая картина полигамных отношений, формировавшихся на раннем этапе развития человечества, везде, где возникали эти первые зародыши общества, выглядит достаточно полной с учетом вышеупомянутых соображений. Однако некоторые факторы, в равной степени характерные для рудиментарных обществ, сдерживали распространение этого обычая, сделав полигамию привилегией немногих. В те суровые дни уже сложилась непреложная схема отношений, которая оставалась неизменной при любом типе «социализма» или «коммунизма», когда-либо существовавшем на нашей планете. И даже если форма социологического и политического контроля менялась на противоположную, это никак не влияло на суть данной схемы. Бедняки или
