«Артек» и «Орленок», но туда отправляли только избранных и за особые заслуги. А Инга самая обычная, поэтому ей приходилось довольствоваться путевками, которые могли достать родители. Хотя она никогда не жаловалась, ее всё устраивало. Но на этот раз она должна попасть именно в первый отряд. И никак иначе! Ей ведь уже четырнадцать лет.
Поиски затрудняла толпа провожающих. Конечно, тринадцать отрядов – не шутка. Но порой возникало впечатление, будто некоторых отправляли в лагерь всем семейством, включая бабушек-дедушек с обеих сторон, а может, даже дядей-тетей со всеми их отпрысками.
В отличие от них Ингу провожал только один немного растерянный папа. Мама осталась дома с маленькими близняшками и теперь наверняка переживала, как муж и дочь обойдутся без нее. Но на самом деле Инга и одна бы справилась – с ее-то опытом! – поэтому чувствовала себя гораздо уверенней, чем папа, который никогда не любил суету и толкотню.
Он то и дело снимал и протирал очки, озадаченно морщил лоб, но все-таки помогал по мере сил. Не отставал, не терялся, не жалуясь и не возмущаясь, таскал за дочерью довольно увесистый чемодан, еще и время от времени вытягивался в струнку, стараясь через чужие головы разглядеть нужную табличку. Он даже обнаружил ее первым и сразу окликнул опять убежавшую вперед дочь.
– А теперь что? – поинтересовался папа, с явным облегчением опуская на асфальт чемодан.
– Я все сделаю, – решительно заявила Инга, расстегнула молнию висящей на плече сумки, выудила из нее путевку с краснощеким горнистом и окруженной елками палаткой на картинке.
Потом она оценивающе оглядела плотно облепивших складной столик людей, прищурилась, ухватившись за ремень, стянула сумку с плеча и отдала папе, чтобы ни за кого не цеплялась и не мешала, и только тогда бесстрашно нырнула в толпу.
Инга протиснулась между чужими локтями, ужом проскользнула под рукой довольно габаритной и потому не слишком поворотливой тетеньки и, оказавшись в первом ряду, тут же протянула путевку сидящему за столиком парню в клетчатой рубашке-ковбойке с закатанными до локтей рукавами. Судя по пионерскому галстуку, да и по возрасту тоже, в первом отряде он был вожатым.
– Вот! – громко произнесла она, стараясь перекрыть гул чужих голосов. – Запишите. Малеева Инга.
Парень посмотрел на нее удивленно и заинтересованно, спросил:
– А ты здесь одна, что ли?
– Почему одна? С папой, – ответила Инга, махнула себе за спину рукой. – Он там. Стоит с чемоданом, – пояснила и тут же добавила: – Но, если нужно, я его позову.
Правда, опять отдаляться от стола и отдавать другим с трудом отвоеванное место ей совсем не хотелось. Вдруг больше не удастся так же удачно протиснуться вперед, особенно вместе с папой и чемоданом, и за это время успеют набрать нужное количество ребят. А отступать от цели и соглашаться на второй отряд Инга не собиралась. Тем более она заранее, еще дома, на прочно приклеенной к чемодану бумажке под собственным именем и фамилией недрогнувшей рукой самоуверенно и твердо вывела печатными буквами: «1 ОТРЯД».
– Вы только путевку прямо сейчас возьмите, – с упрямым напором проговорила она.
Вожатый хмыкнул и улыбнулся.
– Да ты не волнуйся, – произнес ободряюще, – возьму. – И действительно, взял, развернул на автомате, правда, читать не стал. – А звать никого не надо. Но все равно, подожди минутку. Список у Людмилы Леонидовны. Как только освободится, и тебя запишет.
Сидящая рядом воспитательница, похоже, услышав, что речь зашла о ней и невольно среагировав, отвернулась от той самой толстухи, с которой разговаривала, и с немым вопросом воззрилась на вожатого. Тот не растерялся, моментально подсунул ей путевку и почти повторил недавно услышанные слова:
– Вот. Еще одна, – сверился с написанными от руки строчками. – Малеева Инга. Четырнадцать лет.
Людмила Леонидовна недовольно свела тонкие, аккуратно выщипанные брови, но путевку забрала, положила перед собой, заглянула в листок со списком, пробежалась глазами по длинному столбику уже записанных фамилий. Потом вздохнула и покачала головой, отчего у Инги встревоженно замерло сердце – неужели все-таки опоздала? Но заранее впадать в панику и лезть с вопросами она не стала, решила дождаться, когда воспитательница закончит с толстухой и переключится на нее, Ингу.
– Можете уже грузить вещи в машину, – подводя итог очередному разговору, отработанно выдала Людмила Леонидовна. – Она в самом конце колонны. Только подпишите обязательно. – И указала на стопочку прямоугольных листочков и пузырек с клеем. – Потом можно сразу идти к автобусу. Наш самый первый, с цифрой «один» на лобовом стекле.
Толстуха, дослушав, подцепила сразу несколько бумажек, подхватила пузырек, попятилась. Людмила Леонидовна проводила ее усталым восклицанием:
– Клей вернуть не забудьте! – И только тогда посмотрела на Ингу.
Та, не дожидаясь вопросов и не откладывая, чтобы случайно не спугнуть удачу и никого не пропустить вперед, еще раз назвалась, потом сразу принялась диктовать свой адрес.
– Да подожди ты, – остановила ее воспитательница. – Я же не печатная машинка.
Она поправила листок, повертела в пальцах ручку, заставив Ингу несколько раз переступить с ноги на ногу от нетерпения, и наконец-то вписала ее в свободную графу в самом низу таблицы изящным бисерным почерком. Инга сразу выдохнула с облегчением, повторила адрес, додиктовала остальные сведения: номер домашнего телефона, фамилию-имя-отчество и место работы родителей.
Услышав завершающее разговор стандартное «Можете грузить вещи в машину», она опять не стала ждать продолжения фразы, а деловито отрапортовала:
– Я все знаю. И вещи уже промаркировала.
Людмила Леонидовна, поджав губы, критично глянула на нее, кивнула, заключила негромко, но весьма ехидно:
– Вот и замечательно. – И сразу развернулась к вожатому. – Коля, девочек мы уже набрали. Это последняя. Теперь берем только мальчиков. Для них еще осталось несколько мест.
Но эти слова Ингу уже мало интересовали. Она вернулась к папе, как и раньше продолжая ощущать себя главной в их паре, довела его до грузовика. Здесь тоже уже образовалась очередь, и опять пришлось ждать.
Избавившись от уже основательно надоевшего чемодана, они торопливо двинули к нужному автобусу, для чего пришлось миновать всю колонну и потратить еще кучу времени. Но все-таки у них осталось в запасе несколько минут на прощание.
Папа по-прежнему выглядел расстроенным и даже чуть виноватым, а Инге совсем не было грустно. Наоборот, предвкушение предстоящего будоражило, заставляло нетерпеливо посматривать на пока еще закрытую дверь доставшегося первому отряду клевого междугороднего «Икаруса» и напрягать слух в ожидании сигнала к началу посадки.
Лишь когда появившиеся воспитательница с вожатым объявили, что можно занимать места, и автобусная дверца с шипением распахнулась, в глазах слегка защипало, а в горле образовался твердый комок. Но Инга же не маленькая, и подобное расставание для нее далеко
