могучих деревьев. В их шелесте слышался особый ритм, словно огромное зелёное чудище ворочалось в ветвях и мерно дышало во сне. Лес Яси не понравился: слишком уж он был огромен, слишком могуч.
— Как тут люди живут? — сказала она Ошии. — Да верно, и не живут вовсе. В лесу одним эльфам вольготно, — Яси вспомнила золотого змея и добавила: — А может, и ещё кому. Человеку же тут точно не место: не видать ни неба, ни земли, одни листья да ветки кругом. Может, злые деревья только и ждут, чтобы к ним повернулись спиной? Подхватят, утянут в чащу — и поминай, как звали…
Ошия слушала равнодушно, с пустым взглядом, и тонкая струйка слюны потихоньку стекала из уголка её рта. Яси не знала, понимает ли сестра её слова, но старалась вести себя с ней, как с обычной девочкой. Как-то раз, перебрав огненной воды, отец обмолвился, что однажды душа в Ошии пробудится, и она станет такой же, как все люди. После, проспавшись, отец утверждал, что Яси всё выдумала, и даже грозился отлупить дочь ремнём, если та не бросит болтать вздор. Но Яси-то знала правду. И с тех пор всегда разговаривала с Ошией, втайне надеясь услышать ответ на свои слова.
Опасливо косясь на свисающие к водной глади ветки, Яси наклонилась, чтобы зачерпнуть воды. Но стоило ей снова вдохнуть запахи влажной хвои, мха и сосновой смолы, страх ушёл без следа. Деревья вдруг перестали казаться злыми, лес манил задержаться, обещал покой и защиту. Однако в стойбище ждали воды. Выпрямившись, Яси снова крепко схватила Ошию за руку и поскорее пошла назад, к людям. И тут случилась беда.
Яси не могла объяснить себе, что стряслось, просто перед глазами её распахнулось небо, и на землю пролился поток огня, ослепительного, яростного, беспощадного. Отец помалкивал про тропу между мирами, но Яси догадалась, что видит именно её. И на тропе этой бушевал огонь! Корчились в чадном пламени небесные деревья и травы, обращались в пепел души зверей и людей… На земле же было спокойно и тихо. Слишком тихо. Люди вдруг замерли на миг, оставив привычные занятия, а потом снова пришли в движение. Одновременно, словно в дурном сне, обернулись к девочкам. С родных, с детства знакомых лиц на Яси посмотрели пустые глазницы, за которыми полыхало безумное пламя, миг назад пожиравшее межмирье. Охотник натянул лук, готовясь выпустить стрелу, мачеха с жутким спокойствием на лице выхватила нож. И тогда Яси смутно, словно сквозь гул степного пожара, услышала голос отца: «Беги, глупая! Не останавливайся, ради неба, беги!» В тот же миг стрела свистнула у Яси над головой.
Страх вернул ей разум. Мёртвой хваткой вцепившись в руку Ошии, Яси стащила её в речушку и бегом, не разбирая дороги, потянула за собой в лес. Вялая, точно снулая рыба, ладонь Ошии то и дело норовила выскользнуть из её руки, но Яси не отпускала, упорно тащила сестру вперёд, приговаривая: «Бежим, Ошия, бежим! Надо спасаться!» Та, по-прежнему безучастная ко всему, молча переставляла ноги.
Намокшие башмаки сделались скользкими и тяжёлыми, словно к каждой ноге привязали каменный жернов, ветки оставляли царапины на лицах и руках девочек, подолы платьев цеплялись за острые сучки, но всё это было неважно. Главное — кроны деревьев надёжно укрыли их от льющейся с небес беды.
Как удивилась бы Яси, оглянись она назад хоть разок! Вовсе не деревья защищали девочек от стрел, летящих в спину, и бушевавшего в межмирье пожара. Расправив огромные крылья, над ними беззвучно парил золотой змей. Тело дивного существа, будто сотканное из плотного тумана, без помех проходило сквозь стволы деревьев, но небесный огонь и смертоносные наконечники стрел таяли, едва прикоснувшись к нему.
Перебираясь по поваленному дереву через овраг, Яси с сестрой замешкались. Увидев, что погоня их настигает, змей закрыл беглянок собой: опустившись на землю, обернулся, широко раскинул крылья и распахнул навстречу преследователям свою страшную пасть. В тот же миг словно яростный порыв ветра всколыхнул листву. Яси лишь вздрогнула от внезапной вспышки боли в висках, но не отпустила руки Ошии и не сбилась с шага. Однако гнавшихся за ней по пятам обращённых тварей этот беззвучный рёв заставил схватиться за головы и тряпичными куклами упасть на ковёр из хвои. Массивный хвост призрачного змея впечатался в землю, и тотчас корни деревьев откликнулись на его зов. Словно диковинные черви, они зашевелились, поднялись из недр, обвили безжизненные тела и утянули их в глубину. Мгновение спустя мягкий мох сомкнулся над могилами, а змей взмахнул крыльями и растаял в зелёном полумраке.
Яси же, так и не узнав, что опасность миновала, продолжала бежать. Только после заката, окончательно выбившись из сил и утратив всякое представление о направлении, она позволила себе короткий отдых: опустилась на поросшую травой кочку. Ошия спокойно села рядом. И тогда Яси по-настоящему охватило отчаяние.
Надвигалась ночь. Под сенью леса быстро сгущались сумерки. Непонятная, пугающе шумная жизнь забурлила вокруг, наполнила чащу зыбкими шорохами, голосами незнакомых зверей и птиц. Яси сунула было руку в поясной кошель, надеясь нащупать огниво, но нашла лишь лесной мусор да вялую листву. Пропало всё: и воткнутая в тряпицу игла, и отцовский оберег — фигурка волка, выточенная из оленьего рога, и маленький варган, который Яси носила на шее, на кожаном шнурке. Даже пояс — и тот потерялся, остался висеть где-то на ветках у реки.
Вдруг слуха Яси коснулся звук, вновь наполнивший её сердце надеждой. В чаще кто-то пел, несмотря на холод и темноту. Язык песни был незнакомым, но Яси ни на миг не усомнилась, что поют люди. Вскочив с места, девочка бросилась им навстречу и закричала сама: «Эй-эй, кто-нибудь!»
Поющие не таились, они несли в руках факелы. Яси выбежала на тропу и кинулась было к свету, но испуганно замерла, едва разглядев стройных воинов в зелёной одежде. Глаза у них были огромные, круглые, цвета зимнего неба. И носы совсем не такие, как у людей из полярной степи. А ещё у них были острые уши. Из бабкиных сказок Яси знала кое-что о старшем народе, но сама увидела эльфов в первый раз. Бабка говорила, что светлые эльфы, в отличие от тёмных, обычно не причиняют людям зла. Но как узнать, кто именно перед ней? К тому же, опустив взгляд на свои грязные, мокрые башмаки и рваный подол, Яси со стыдом подумала, что похожа сейчас не на человека, а на злого духа — абаасы. Как бы вместо
