решил, что я разбилась? Кто этот человек? Разбойников в наших краях полно… А в наших ли краях я до сих пор?
— Что это за место? — спросила я, стараясь говорить твердо. Пусть не думает, что я его боюсь.
— Уланрэй. Так ты скажешь, кто такая и откуда будешь?
— Не помню, — выпалила я. Лучше притвориться, что потеряла память, чем сказать правду.
Мужик хмыкнул. Оглянулся через плечо и сказал:
— Со мной пойдешь. Бабка тебя осмотрит, а потом уйдешь, куда знаешь. Меня Гораном звать. Ты имя-то свое помнишь?
Я рассеянно кивнула.
— Аяна.
Он бабку упомянул. Я мало что знала о разбойниках, но вряд ли у них есть семьи. Или есть?
Я опустила глаза, глянула на синюшные замерзшие ноги. Я не в том положении, чтобы выбирать, к кому идти на ночлег, а к кому нет. Солнце к закату клонится, ночью в тайге еще холоднее.
Горан шагал первым, я следом за ним на безопасном расстоянии. Хотя какое расстояние от мужика с ружьем можно считать безопасным?
Мы вышли на поросшую мхом широкую тропу в окружении сосен. Солнечные лучи обрывались в районе густых крон деревьев, и до земли добирался лишь слабый свет. Его хватало, чтобы видеть дорогу, но тепла не было.
Я со всей силы стискивала челюсти, чтобы зубы не стучали, обнимала себя, растирала плечи ладонями. Не помогало. Страшно холодно.
Горан остановился, и я тоже. Настороженно следила за тем, как он снимает с плеча ружье, и готовилась в любой момент кинуться в сторону от тропы. Мне не привыкать бегать, но от человека с ружьем я не удирала никогда.
Он опустил оружие на землю, сбросил с себя меховой кафтан и протянул его мне.
Я храбрилась внешне, а внутри тряслась от тревоги. Не понаслышке знала, каково это — довериться первому встречному в надежде на помощь, а потом оказаться в беде.
— Че застыла-то? — рыкнул Горан тяжелым, прокуренным голосом, и я вздрогнула. — Не знаю, как тебе, а мне хотелось бы добраться домой до темноты. В тайге, что ль, не бывала?
Я быстро выхватила одежду, боясь, что мужик успеет поймать меня за запястье. Умом понимала, что у него уже была возможность меня сцапать, если бы он хотел, но сердцем стремилась к осторожности.
Горан двинулся дальше, и я, одевшись, поспешила за ним.
— Бывала, — коротко бросила я.
Не объяснять же ему, что мне ночь в глухой тайге не так уж и страшна. Доставить неприятности мог только холод и... люди.
Мы шли довольно долго и успели как раз к наступлению ночи. Не будь я босиком, не заметила бы трудности пути, но по дороге в ступни впивались сухие иголки, острые ветки, камни. Когда я бежала от Роланда, не замечала неудобств, а сейчас, успокоившись, с трудом заставляла себя идти дальше и не шипеть от боли при каждом шаге.
Первое, что оповестило о близости поселения, — запах жареного мяса. Потом я услышала ширкающий звук пилы и несколько голосов. Перед нами вырос забор из толстых бревен, сложенных друг на друга горизонтально, в нем — ворота из тонких жердей с широкими просветами. За воротами в костре плясали языки пламени, освещая сгрудившуюся вокруг него толпу людей.
Горан оценил обстановку, потом обернулся ко мне и хрипло прошептал:
— Я отведу тебя к бабке, поняла? Скажи ей правду, что я нашел тебя на берегу. Не вздумай ей врать. Хоть каплю лжи почувствует, мигом выставит за порог. Если такое случится, я ничем не помогу.
Я закивала. Все равно уже, что и кому говорить, мне бы только плошку горячей похлебки и угол в комнате, чтобы поспать. Те несколько часов сна до того, как моя подруга Ланка разбудила меня и сообщила, что в город явился охотник, казались теперь чем-то далеким и нереальным, будто случились не со мной.
— Рядом иди, — сквозь зубы проговорил Горан, видя, что я все так же держусь от него на расстоянии. — Заметит кто — пеняй на себя.
Не знаю, чего опасался Горан, но я опасалась его.
Он тихонько отворил ворота всего на полметра. Я юркнула в проем. Горан двинулся вдоль забора, переступая с пятки на носок, и я скопировала его походку. Маленькая и худенькая, я и так не привлекла бы внимания, но осторожность не помешает. Люди, которые собрались у огромного костра, не могли нас увидеть: мы скрыты темнотой.
Домишко Горановой бабки стоял в отдалении от остальных, спрятавшись под тенью раскидистой ели. В окнах мерцал свет от масляного фонаря или чего-то подобного, но точно не электрического. Электричество досюда не сумели бы протянуть.
Горан дважды ударил кулаком в дверь.
— Гора, черт тебя подери-и-и!
За нашими спинами раздался гогот. Интуитивно я почувствовала в нем угрозу и машинально отпрыгнула к Горану как к единственному оплоту пусть и сомнительной, но безопасности.
— Мужики, гляньте, какую мадаму Гора привел! Поделишься, а?
Я рискнула выглянуть одним глазом, чтобы увидеть говорившего. Поджарый парень лет двадцати, с самодовольной ухмылкой, пьяными глазами. Расстегнутая рубаха позволяла видеть крепкое тело, исполосованное темными шрамами.
За его спиной стояли еще двое, как две капли воды похожие на первого. Братья, несомненно. Различить их можно было по отметинам, возникшим на их лицах явно не просто так, а чтобы не путать парней друг с другом. У первого на щеке выжженное клеймо — витиеватый узор. У второго полностью сбрита правая бровь. У третьего ни единого волоска ни на лице, ни на голове.
Тот, что с узором на щеке, обнажил зубы в улыбке.
— Долго нам ждать, эй? Выпивка кончается, пора бы и развлечься.
— К костру вернитесь. — Голос моего защитника дрожал.
Такой здоровый, вооруженный, а боится троих перебравших с алкоголем пацанов? У меня это в голове не укладывалось.
— А то что, бабку позовешь? — хохотнул лысый, и братья подхватили его смех.
Горан дотянулся левой рукой до двери, не отрывая взгляда от парней. Громыхнул в нее кулаком, свободной рукой нащупал меня за спиной, будто хотел убедиться, что я сбежала.
Нащупав, разочарованно повел плечами.
— В дом иди, — шикнул он мне, как только дверь со скрипом отворилась.
Мне не нужно было повторять дважды. Страх липкими щупальцами давил горло, ноги подкашивались, но я влетела в прихожую и сама захлопнула за собой дверь, опередив старушку.
Бабушка Горана, худющая и сгорбленная, в шерстяном платье до пят и в платке
