Эти деньги инвестируются в легальный бизнес под управлением профессиональных финансистов.
Костелло закурил сигару.
— И что мы получаем взамен?
— Во-первых, легализацию капитала. Ваши деньги становятся чистыми, их можно тратить открыто. Во-вторых, приумножение. Грамотные инвестиции дают двадцать-тридцать процентов годовых.
Я показал следующую схему с расчетами.
— За пять лет пятьдесят миллионов могут превратиться в сто пятьдесят. За десять — в пятьсот миллионов.
По залу пронесся одобрительный гул. Нитти выразительно свистнул.
— Мистер Харвей, а во что конкретно вы предлагаете инвестировать?
— В то, что мы знаем лучше всего. Отели и казино, рестораны, ночные клубы. В строительство — дороги, мосты, здания требуют огромных капиталовложений, а прибыль гарантирована правительственными контрактами. В профсоюзы, кто контролирует рабочих, тот контролирует отрасль.
Марранцано поднялся со своего места.
— И кто будет управлять этими инвестициями? На кого мы должны положиться?
— На профессионалов, дон Марранцано. На людей, чья единственная заинтересованность — прибыль клиентов.
— А если эти профессионалы решат исчезнуть с нашими деньгами?
Я улыбнулся.
— Для этого существует система гарантий. Каждая операция контролируется представителями вкладчиков. Никакие крупные решения не принимаются без одобрения совета.
Лучиано встал.
— Мистер Харвей, расскажите об отмывании денег через фондовый рынок. Слышал, это очень эффективно.
— Действительно, — я развернул схему биржевых операций. — Представьте: у вас есть миллион долларов наличных. Вы создаете подставную компанию, которая «покупает» акции другой вашей компании. Затем акции продаются на бирже, деньги поступают на банковский счет. Уплачивается подоходный налог, и капитал становится абсолютно чистым.
— А риски?
— Минимальны, если операции проводятся через разные биржи и в небольших объемах. Секрет в распределении по времени и компаниям.
Массерия заговорил впервые за весь день:
— Молодой человек, что вы знаете о наших делах? Вы торговец галантереей из Филадельфии. Зачем нам доверять чужаку?
В зале напряглись. Я почувствовал, как за спиной шевельнулся О’Мэлли.
— Дон Массерия, — ответил я спокойно, — я знаю деньги. Я знаю, как заставить их работать. Ваши дела — это прибыль. Моя специальность — приумножение прибыли. Мы можем быть полезны друг другу.
Мэдден встал, поддерживая меня.
— Джо, мистер Харвей уже доказал профессионализм. За шесть месяцев он удвоил мои инвестиции на Уолл-стрит.
— И мои тоже, — добавил Лучиано. — Его советы принесли нам больше денег, чем три удачных склада с виски.
Лански кивнул.
— У меня есть конкретные цифры. Мистер Харвей, покажите им систему маржинальной торговли.
Я перевернул страницу к последней схеме.
— Джентльмены, сейчас на бирже можно покупать акции, внося только десять процентов собственных средств. Остальное дает брокер в кредит. Это означает, что на сто тысяч долларов вы можете контролировать акций на миллион.
— А если акции упадут? — спросил Костелло.
— Если правильно выбирать компании и момент выхода, риск минимален. За последний год даже самые консервативные акции выросли на тридцать-пятьдесят процентов.
Нитти поднялся.
— Мистер Харвей, а что насчет международных операций? Слышал, есть способы перевозить деньги в другие страны.
— Совершенно верно. Швейцарские банки, например, гарантируют полную конфиденциальность. Можно создавать счета на подставных лиц, переводить капиталы в золото, хранить в разных валютах.
Я показал последнюю схему, изображающую сеть международных трансферов.
— Представьте, что ваши деньги работают не только в Америке, но и в Европе, Азии, Южной Америке. Диверсификация — основа финансовой безопасности.
Марранцано снова поднялся, и его лицо было мрачным как туча.
— Все это очень красиво звучит, сеньор Харвей. Но я вижу здесь одну проблему. Вы предлагаете нам положиться на систему, которую мы не контролируем. На людей, которых мы не знаем. На деньги, которые будут где-то далеко от нас.
Он обвел взглядом зал.
— Почетное общество строилось на крови и клятвах. На семейных узах и личном доверии. А вы предлагаете нам… что? Бумажки? Счета в банках?
— Дон Марранцано, — вмешался Лучиано, — времена меняются. Мы можем измениться с ними или остаться в прошлом.
— Прошлое дало нам силу! — резко ответил старый сицилиец. — Что даст нам ваше будущее?
Воцарилась напряженная тишина. Я понял, что наступил переломный момент.
— Дон Марранцано, — сказал я осторожно, — никто не предлагает отказываться от традиций. Мы говорим о дополнительных возможностях. Семья остается семьей. Но семья может стать богаче.
Старый босс смерил меня долгим взглядом.
— Возможно. Но семья может и исчезнуть, если забудет о том, что ее объединяет.
Он развернулся и направился к выходу. За ним потянулись его люди.
После их ухода атмосфера в зале заметно разрядилась. Лански подошел к трибуне.
— Мистер Харвей или, вернее, Стерлинг… Отличная презентация. У меня есть несколько конкретных вопросов о швейцарских банках…
Следующий час прошел в обсуждении технических деталей. Массерия молчал, но не ушел. Костелло и Нитти задавали вопросы о конкретных инвестиционных возможностях.
К шести вечера основная часть была завершена. Мэдден объявил перерыв до завтра, когда примут конкретные решения.
— Неплохо, Стерлинг, — сказал он мне, когда участники начали расходиться. — Марранцано отреагировал предсказуемо, но остальные заинтересованы.
— А Массерия?
— Джо Босс пока присматривается. Но если он увидит конкретную выгоду, присоединится.
Лучиано подошел к нам.
— Завтра будет решающий день. Голосование по всем предложениям. Твоя презентация дала нам хорошую основу.
— А что с Марранцано?
— Дон Сальваторе не сдастся так просто. Но у нас есть аргументы, которые он поймет.
Мы покинули отель «Трейморе», когда солнце уже клонилось к закату. Атлантик-Сити готовился к вечерним развлечениям, огни казино зажигались один за другим, музыка наполняла вечерний воздух.
— Завтра узнаем, изменили ли мы историю, — сказал О’Мэлли, когда мы ехали обратно к отелю.
— История уже изменена, Патрик, — ответил я, глядя на огни города. — Вопрос только в том, в какую сторону.
* * *
Полночь наступила тихо, как крадущаяся кошка. Атлантик-Сити погрузился в ночную дремоту, лишь где-то в казино продолжали перебирать фишки и звенеть стаканы.
Я лежал в постели, анализируя прошедший день. Марранцано демонстративно покинул конференцию, но завтра предстояло решающее голосование.
Мартинс спал в кресле у двери, привычка старого солдата. О’Мэлли разместился в соседнем номере, но я знал, что у ирландца тонкий слух, даже если он спит.
В два часа раздался едва слышный скрип. Это не дверной замок, я бы услышал. Что-то более тонкое. Металл по металлу, осторожное высверливание.
Еще через минуту мои подозрения подтвердились. Кто-то работал над дверным замком со стороны коридора. Осторожно взламывал. Профессиональная работа.
