первую кровь», но он все же решил вступить в борьбу.
Казаки отказались участвовать в подавлении восстания и ввязываться в бои. Каледин вынужденно обратился к генералу М.В. Алексееву за помощью. Был срочно сформирован отряд офицеров и юнкеров в 400–500 штыков, к ним присоединились гимназисты, кадеты, позднее все же подошли несколько казачьих частей, и Ростов был взят 2 декабря.
Калединцы захватили также Таганрог и часть Донбасса. С этого дня алексеевские вооруженные отряды (с конца декабря 1917 года – официально Добровольческая армия) были легализованы.
6 декабря на Дон прибыл популярный в войсках генерал Л.Г. Корнилов, сразу же присоединившийся к добровольческому движению и формированию армии.
18 декабря Каледин, Алексеев и Корнилов вошли в так называемый «триумвират», который встал во главе Донского гражданского совета, претендовавшего на руководство Белым движением на всей территории бывшей Российской империи и роль Всероссийского правительства. С ним установили контакт страны Антанты, прислав в Новочеркасск своих представителей.
Официально о создании Добровольческой армии и об открытии записи в ее состав было объявлено 24 декабря 1917 года (6 января 1918 года).
Изначально до 50 % добровольцев, записавшихся в армию, составляли обер-офицеры и до 15 % – штаб-офицеры, были также юнкера, кадеты, студенты, гимназисты (более 10 %). Казаков оказалось всего около 4 %, солдат – 1 % (эти цифры изменились с течением времени, но далеко не сразу).
Добровольческая армия воспринималась казаками как чужеродная структура, посягавшая на их казачьи вольности, инструмент большой политики, до которой им не было дела. Казачество, наблюдая за действиями советской власти, полагало, что они направлены лишь против «непрошеных гостей» – белых добровольцев. И само Временное донское правительство надеялось соглашательством с революционными учреждениями и своей лояльностью спасти область от нашествия большевиков.
Большевики, со своей стороны, рассматривали Донское правительство атамана Каледина как оплот контрреволюционных сил. Красная армия в начале 1918 года еще не была сформирована (днем ее рождения, как известно, считается 23 февраля), но отряды Красной гвардии, прибывшие на Дон из Москвы и Петрограда и доукомплектованные «сознательным элементом» на месте, и созданный большевиками Южный революционный фронт по борьбе с контрреволюцией вступили с белыми в войну.
Попытка атамана Каледина поднять против большевиков донское казачество провалилась, казаки за ним не пошли. 11 февраля атаман застрелился.
На следующий день, 12 февраля, большевики взяли Новочеркасск. Добровольческая армия оказалась в окружении. Под контролем добровольцев оставался только Ростов.
Генерал Корнилов принял решение идти на Екатеринодар, поскольку имелись сведения, что город находится под контролем войск Кубанской рады. 22 февраля 1918 года под натиском красных войск Добровольческая армия оставила Ростов и выступила на Кубань. Начался легендарный Кубанский Ледяной поход Добровольческой армии (имевшей 4200 штыков и сабель) с тяжелыми боями от Ростова-на-Дону до Екатеринодара в окружении двадцатитысячной группировки красных войск… Генерал Алексеев сказал перед походом: «Мы уходим в степи. Мы можем вернуться, если только будет милость Божия. Но нужно зажечь светоч, чтобы хоть одна светлая точка была среди охватившей Россию тьмы…»
В течение месяца Добровольческая армия продвигалась на Юг с ежедневными боями, не имея тыла, снабжения и отдыха.
На полпути к Екатеринодару стало известно, что войска Кубанской рады оставили город. Добровольческая армия вынуждена была свернуть в предгорья Кавказа… В конце марта к ней присоединился трехтысячный отряд Кубанской рады. Общая численность Добровольческой армии возросла до 6000 бойцов.
27—31 марта (9—13 апреля) Добровольческая армия предприняла штурм Екатеринодара, в ходе которого понесла большие потери. 31 марта (13 апреля) погиб главнокомандующий армией генерал Корнилов. Командование в тяжелейших условиях полного окружения принял генерал Деникин, который смог при непрекращающихся боях вывести армию из окружения на Дон, оставляя по станицам сотни раненых…
Как ни странно, все эти роковые события начала Гражданской войны не произвели впечатления на Голубинцева. Во всяком случае, в своей книге он об этом почти не рассказывает (разве что самоубийство атамана Каледина было мельком им упомянуто, и то без обстоятельств гибели донского властителя). Напротив, Голубинцев утверждал, что к весне 1918 года у казаков только-только начали накапливаться обиды и недовольство, чреватые восстанием. Но с выступлением никто не спешил… «Вот отпахаемся и начнем», – говорили казаки. Но день шел за днем, выступление откладывалось – пахота, сев, потом Пасха пришла…
Никто в станице не знал, что на Дону широко развернулось Белое движение и по соседству идут бои? «В этом отношении Усть-Хоперская станица была совершенно отрезана от остального мира – никаких сведений, никаких слухов. По советским данным, все обстоит благополучно, все тихо, все довольны», – вспоминал А.В. Голубинцев. Сомнительное утверждение…
И все же, в конце концов, 25 апреля 1918 года казачий съезд Усть-Хоперской станицы решил: «Общее собрание станицы и хуторов постановило: не подчиняться существующей советской власти и всеми мерами задерживать красногвардейцев».
Антибольшевистское восстание, к которому долго готовился Голубинцев, началось, но очень локально, в своей станице и окрестных хуторах. Фронтовик Голубинцев сразу занял пост начальника гарнизона станицы Усть-Хоперской и командира Усть-Хоперского казачьего отряда.
Постепенно восстание разрасталось, к станице Усть-Хоперской присоединилась Усть-Медведицкая, а есаул Голубинцев уже именовался командующим «Освободительными войсками вольных хуторов и станиц Усть-Медведицкого округа»…
Конечно, логика развития событий привела А.В. Голубинцева в Белую армию, где он командовал уже не «вольными хуторами», а крупными казачьими соединениями, дивизиями, сводными отрядами и бригадами из нескольких дивизий… С ноября 1918 года А.В. Голубинцев – полковник, а с ноября 1919-го – генерал-майор…
Для людей, интересующихся историей Гражданской войны, мемуары Голубинцева представляют большой интерес – он пишет не только о победах, но и дает откровенный анализ проигрышей. Не скрывает он и трагического разлада между донским и кубанским казачеством, и факты нерешительности, слабости и даже трусости белых генералов, грубых ошибок, допущенных опытными командирами, фронтовиками, выпускниками Военной академии Генерального штаба. Особый интерес представляют доклад генерала А.В. Голубинцева главнокомандующему Вооруженными силами Юга России генералу Врангелю, где подробно изложены причины краха Кубанской и Донской казачьих армий, и тексты документов, которыми обменивались красные и белые войска, пытаясь заключить перемирие.
Судя по всему, у генерала, склонного «рубить правду», накопилось немало врагов не только в чужом, но и в своем «лагере»… Должности для Голубинцева в армии Врангеля не нашлось. Генерал попал в Донской офицерский резерв, дислоцированный в Евпатории. Там же оказались и многие казачьи офицеры. И когда Белая армия отступала из Крыма, офицеров-казаков из резерва даже не хотели эвакуировать и собирались оставить на произвол судьбы – пароходов для вывоза войск было мало. Голубинцеву лично пришлось проявить немыслимую настойчивость и энергию, чтобы спасти своих донцов. Судьба белых офицеров, оставшихся в Крыму при наступлении красных,
