где он должен нас ждать?
Тощий приподнял шляпу, чтобы вытереть вспотевший лоб, затем отвел рукой ветки деревьев и указал на большое строение в форме звезды, темной массой высившееся в сотне шагов от них. Луна то и дело заглядывала в прорехи без устали летевших по небу облаков, и окна отблескивали в ее свете.
– Видишь ротонду вон там? Надо ее обогнуть, и вроде как за ней должна быть бревенчатая хижина с соломенной крышей. Туда этот тип и велел явиться.
Они подождали еще несколько минут в полной тишине, чтобы удостовериться, что путь свободен. Наконец, решив, что опасность миновала, Бордосец хлопнул спутника по плечу и выпрямился:
– Пошли. Нельзя его упустить. Потому что еще немного, и мы с тобой отхватим один большой куш на двоих!
Парочка покинула свое укрытие под деревьями и торопливо направилась к ротонде, выделявшейся на фоне ночного полумрака плотной тенью. Тем временем к причитаниям ветра, метавшегося в роще, добавились какое-то глухое звериное ворчание и приглушенный топоток. Вдруг показалось, что ночная темень населена множеством незримых созданий. Сейчас уже трудно было представить, что этот сад находится в центре большого города. Наоборот, возникало впечатление, что они ступили на дикую территорию, заблудились в архаической глуши ночных страхов, куда обычно можно попасть лишь во сне, когда обитатели кошмаров гурьбой вырываются из глубин подсознания, норовя изгнать спящего из-под теплого одеяла.
– А это еще что такое? – пробормотал Образина, тараща и без того большие, навыкате, глаза и стараясь хоть что-то рассмотреть в ночном мраке. – Там вроде кто-то бродит, совсем рядом.
– Да звери там, в ротонде, живут, – пожал плечами его спутник. – Должно быть, гвалт, который птицы устроили, кого-то из них разбудил. Сейчас обратно заснут. Давай уже, соберись, тряпка, и завали хлебало, а то из-за тебя нас услышат.
Образина смущенно потупился, как мальчишка, которого уличили в трусости. В этом великане был туаз [3]роста, и он никогда не упускал случая поработать кулаками, если затевалась драка, однако с самого детства панически боялся темноты. Образина не дрогнув вышел бы с голыми руками против трех-четырех таких же громил, но одна лишь мысль о том, что придется спать без света ночника, могла превратить его в перепуганного несмышленыша. Он не признался бы в этом ни за что на свете из боязни сойти за слабака, тем не менее темнота начисто лишала его сил и присутствия духа.
Верзила опасливо покосился на спутника, но тот, похоже, не заметил всей глубины его замешательства и зашагал вперед, сделав ему рукой знак не мешкать. Он повсюду таскался за Бордосцем чуть больше года, хотя тот подобной преданности, казалось, ничуть не ценил. Пожалуй, даже в грош не ставил напарника. Если так подумать, Бордосец даже выказывал к нему презрение, и в его отношении было столько злобы, что порой верзиле от этого делалось не по себе. Зато в изобретательности тощему лису трудно было отказать – умел он придумывать выгодные махинации. Как сегодняшняя, к примеру. Дельце было не слишком сложное и сулило нехилый навар. Во все подробности Бордосец не удосужился его посвятить, но главное верзила знал: некий заказчик пообещал им кругленькую сумму за поимку и доставку к нему старого «тётки» [4], который увлекается малолетками. Задачу выследить и приманить «тётку» и взял на себя Бордосец. Как ему удалось? Загадка. Но этой беспримерной способностью недомерок и был ценен – он чуял выгодные предприятия и умел организовать дельце к их с Образиной взаимной выгоде. Тем не менее доверять ему было нельзя. Образина хоть и слыл полудурком, годившимся лишь на то, чтобы размахивать дубиной, но при этом был не лишен чутья. А чутье подсказывало, что рано или поздно ему придется-таки сомкнуть пальцы душителя на костлявой шее своего зловредного напарника… за секунду до того, как тот решит воткнуть нож ему в спину. Однако момент еще не настал.
Ворча себе под нос проклятия, Образина поспешил вслед за тщедушным силуэтом, который уже огибал ротонду.
Как и говорил «тётка», назначивший им встречу, за ротондой обнаружилась хижина с соломенной крышей, стоявшая в той части сада, что примыкала к посадкам Ботанической школы. Скорее даже не хижина, а блиндаж – бревенчатые стены без окон были врыты в землю и обмазаны глиной с соломой. Впереди, чуть поодаль, за деревьями, в стеклянных панелях оранжереи отражалось растревоженное небо, на котором всклокоченные тучи играли в прятки с ночным светилом.
– Мы на месте, – шепнул Бордосец, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до уха спутника, иначе бы тот не расслышал его за воем ветра, который усилился. – С этого момента ни слова. Разговаривать с ним буду я, ты не вмешивайся. Но если увидишь, что дело принимает скверный оборот, – твой выход, крути нашего человечка в бараний рог, не стесняйся.
Образина кивнул с одобрительной улыбочкой. Когда речь заходила о том, чтобы кого-нибудь скрутить, он чувствовал себя в своей тарелке.
Не медля более ни мгновения, два плохих парня один за другим переступили порог хижины, и в нос им ударил тяжелый, мускусный, звериный запах. Дикая вонь заполняла все пространство маленького строения, она была такой ядреной, что казалась почти осязаемой. Это было до того неожиданно, что напарникам понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и осмотреться.
Они находились в тесном помещении без мебели, если не считать притулившегося в углу маленького кривоногого столика. У стены в полном беспорядке были свалены ведра, метлы и грабли. Среди всего этого вполне обыденного инструментария выделялся один предмет: длинная жердь с петлей из железной проволоки на одном конце – похоже на силок для ловли птиц, только гигантского размера. Рядом с этой кучей в деревянном настиле пола обнаружился люк с поднятой крышкой, и под ним виднелись верхние ступеньки лестницы. На крюке, вбитом в стену, висел кенкет [5]; пламя в нем плясало и чадило от порывов ветра, залетавшего в незатворенную дверь.
Бордосец снял лампу с крюка, присел на корточки рядом с люком и опустил ее в проем, освещая подземелье. Лестница внизу заканчивалась у массивной деревянной двери, обитой железными планками. Видимо, обычно ее запирали на солидный навесной замок, который сейчас, открытый, висел на кольце, вделанном рядом в стену.
Мужчина выпрямился; уголки его рта кривились в недоброй усмешке. Приложив палец к губам, он снова сделал спутнику знак следовать за ним. Оба по очереди осторожно шагнули в люк и спустились по каменным ступенькам. Мускусная вонь под землей не исчезла, наоборот, еще больше сгустилась и сделалась удушающей. Странное звериное зловоние