здравый смысл, эвакуаторы БТД найдут агента и заберут домой. Даже без геопозиционирования сделать это проще простого, ведь бюро имеет доступ ко всем цифровым записям в истории человечества.
Да, именно так и будет. Его не бросят здесь, в девяносто шестом.
Ведь не бросят?
Наложив чистую повязку, Кин прислонился обнаженной спиной к стене, соскользнул на пол и шумно выдохнул, ощутив на плечах тяжкое бремя.
На ум пришел новый вариант. Пожалуй, единственный: сохраняй спокойствие, жди и наблюдай.
Будущее покрыто мраком. От этой мысли свело все мышцы в теле. Стон Кина эхом отозвался от тонких грязных стен.
Освещение здесь было скверное, но натренированный глаз приметил за унитазом какой-то крошечный предмет. Претерпевая жжение в боку, резь в коленях и колики в животе, Кин дрожащей рукой дотянулся до него и придвинул к себе.
Монетка.
Игнорируя боль, что расползалась по избитому телу, превозмогая страх, очевидность которого не хотелось признавать, Кин негромко рассмеялся. Один цент. Самая бесполезная наличность в девяносто шестом. Или какой-то знак. Символ. Пенни.
Он зажал находку в кулаке, и ее края впились в ладонь.
На него снизошло спокойствие. Дыхание и сердцебиение вернулись к нормальному ритму. Этот косвенный намек на прошлое – или, в зависимости от точки зрения, на будущее… В нем непременно что-то есть.
Надежда. Ну конечно. Иначе зачем ему эта монетка?
Глава 1
В прошлом Кин Стюарт был секретным агентом и путешественником во времени.
С тех пор минуло восемнадцать лет плюс-минус пара месяцев. По крайней мере, так подсказывало чутье. Но даже теперь Кин толком не знал, где он и что случилось. Не говоря уже о том, кто он вообще такой.
Кин открыл глаза.
Огни. Свет и твердый бетон. Ноющая боль в коленях. Холодно щеке и уху.
Автомобильный гудок.
Голоса. Две женщины – далеко, потом все ближе. Одна определенно моложе другой. Обе взволнованы, говорят короткими фразами.
– Кин? Кин! Ты в порядке? – сказала та, что старше.
– Позвонить в службу спасения? – спросила вторая, помладше.
В каждом ее слове звенела паника.
– Ну же, ну, вставай! Ты меня слышишь?
– Ему нужен врач!
Мир снова потускнел и вдруг обрел резкость. Кин закрыл глаза, отдышался и через силу попробовал вспомнить, что произошло. Наверное, его кто-то ударил, и он лишился чувств.
К лицу прикоснулись холодные пальцы, немедленно пробудив моторную память спецагента.
Исходя из прикосновения, Кин рассчитал угол наклона чужой руки. Периферийным зрением засек два силуэта – обе женщины на коленях, позади него. Сам он на полу, лицом вниз. Ничком. Надо в безопасное место. Но где оно?
Он вскинул руку, оттолкнул женские пальцы, откатился в сторону – на спину, снова на живот, – вскочил на колени и выставил перед собой руки для защиты.
На него смотрели две пары испуганных глаз. Вокруг обеих фигур искрилось гало, менявшее форму, когда Кин переводил взгляд с одной на другую.
Хезер, в деловом костюме, лицо обрамлено длинными рыжими локонами, рука вытянута вперед, ладонь раскрыта. Жена.
Чуть позади Миранда, в форме школьной футбольной команды, смотрит с неподдельной тревогой, округлив большие глаза. Дочь.
Куда ни глянь, везде слепые пятна. Будто фейерверки. Еще один симптом, характерный после отключки.
Кин видел, что Миранде страшно, а Хезер взволнована. Значит, снова потерял сознание, и теперь надо заверить их, что в этом нет ничего особенного, хотя сам он едва держался. Кин изобразил улыбку, не самую широкую, но необычайно теплую, улыбку отца и мужа, желающего успокоить родных. Однако в душе у него, набирая обороты, бушевал смерч.
– Все в порядке, милые. Я в норме. Просто…
Тупая боль в коленях сменилась жгучим огнем, и Кин поморщился. Виски пульсировали в такт с сердцебиением. Дневной свет за открытыми воротами гаража казался ослепительно ярким, а урчание машины Хезер, работавшей на холостом ходу, – оглушительно громким.
– Должно быть, я оступился.
– Нам стоит вызвать врача, – сказала, подавшись к матери, Миранда. – Это уже третий раз за месяц.
Говорила она тихо, но Кин все равно услышал. Надо их приободрить, прежде всего дочь.
– Пожалуйста, не волнуйтесь. Просто дайте мне прийти в себя.
Он выпрямился, игнорируя боль и мышечные спазмы по всему телу.
– Вот видите? Я в полном порядке.
– Миранда, ты же торопишься! – сказала Хезер. – Иди, а я помогу папе.
– Ладно.
Четырнадцатилетняя девочка забрала из машины рюкзак и спортивную сумку и снова подошла к нему.
– Пап, с тобой точно все хорошо? Честно?
– Да, милая. Все отлично.
Кин вытянул руку – мол, дай обниму, – и Миранда на миг прильнула к нему.
– Скоро займусь ужином. Сегодня будет лазанья. По моему рецепту. Добавлю слой киноа для текстуры…
Не успел он договорить, как перед глазами возникли точные образы. За долгие годы тренировок и служебных заданий мозг привык сканировать каждый эпизод, учитывая все переменные. Эта моторная память включалась непроизвольно, даже при простейших действиях вроде приготовления пищи или уборки гаража. Кин мысленно визуализировал рецепт, ингредиенты и весь процесс, а также предполагаемое время готовки и пузыристую сырную корочку на идеальной лазанье. Он надеялся, это блюдо будет достойно телешоу «Домашний шеф-повар», если когда-нибудь у него хватит смелости записаться на прослушивание.
Кин посмотрел на Хезер. Жена ответила привычной ухмылкой и закатила глаза, как всегда бывало, стоило ему завести речь о кулинарии.
Миранда, выводя из гаража велосипед, бросила на отца обеспокоенный взгляд, и Кин мигом переключился в семейный режим. Ну а как иначе?
– Постой. Четыре вопроса.
Их он задавал всякий раз, когда дочь уходила из дома.
Забыв о недавней тревоге, Миранда заломила бровь, и Кин выпалил первый из четырех:
– Куда ты собралась?
– К Тане. Делать домашку по программированию.
Миранда недовольно поморщилась, переминаясь с ноги на ногу, однако Кин был счастлив, что ее волнение сменилось подростковым нахальством.
– Кто там будет?
– Только Таня. И ее родители.
– Когда вернешься?
– Около семи. Сейчас… – (Миранда покосилась на стенные часы.) – …без двадцати четыре. Как раз успею к твоей лазанье.
– В экстренном случае…
– Можешь мне позвонить. Телефон я взяла. Доволен?
– Вполне. Не забудь, сегодня первый понедельник месяца. По традиции вместе смотрим телевизор.
Миранда кивнула и с неприступным выражением лица обвела глазами предков. Последнее время такое случалось часто.
Хезер ослепительно улыбнулась дочери и переключилась на мужа. Он все еще потирал голову. На лбу у Хезер, как всегда в моменты беспокойства, снова проступили морщинки.
– Поставлю машину в гараж, – сказала она и вернулась в седан, мурлыкавший на холостом ходу.
Автомобиль тронулся с места – и вдруг из-под протектора с громким хрустом вылетел какой-то предмет.
Кин
