словах императрицы была правда. Они сделали что-то хорошее, сделали сообща. Это сплотило людей, укрепило их веру и во власть, и в самих себя. В общем, начинание оказалось действительно хорошим.
Но внезапно, когда Зорич уже собирался вернуться к императрице, достигнутые рубежи обороны нужно было укреплять и продвигаться дальше… его похлопали по плечу. Сделали это быстро, почти нетерпеливо. Он обернулся.
Перед ним стоял человек, которого он помнил очень смутно. Кажется, помощник заведующего зверинцем.
— Чего тебе? — спросил Слободан.
— У нас ЧП, — проговорил тот, не терпящим возражения тоном. — Вы нам срочно нужны!
— Какое ещё ЧП⁈ — нахмурился Зорич. — У меня тут императрица! Безопасники кругом! Какое ещё ЧП⁈ Что случилось? — добавил он.
— У нас тут это… один экземпляр сбежал!
— Кто сбежал⁈
— Этот… Пастекусус сбежал, — неуверенно произнёс мужчина. — Триадус. Сбежал.
— Да от меня-то вы что хотите⁈ — воскликнул Слободан, потирая висок, пульсирующий болью. — И какого хрена вообще вы его выпустили⁈ Берите безопасников, пристрелите его к чёртовой матери! У меня тут императрица, главы кланов, весь цвет аристократии, — он был в шоке от услышанного.
— Мы не можем, — покачал головой мужчина. — Без вас никак. Надо бы как-то объявить эвакуацию, пока триадус того… не пошёл обедать.
— Да уничтожьте его! Пару всё равно ему не достанем! — ответил Зорич и уже развернулся, направляясь в сторону зверинца. Боль клещами обхватила голову. — Не хватало только, чтобы он сейчас толпу мирного населения перебил. Где он?
Но не успел Слободан сойти с аллейки и свернуть к хозяйственным постройкам, как вдруг темнота накрыла его сознание.
«Неужто тепловой удар схлопотал?» — успел он подумать.
Последнее, что он услышал, были приближающиеся шаги его спутника. А потом — ничего. Может быть, только лёгкая боль где-то в районе бедра.
Когда Зорич открыл глаза, первым делом он ощутил странное облегчение. Голова перестала болеть. Прямо на него четырьмя глазами с двух оставшихся голов смотрел пастикусус триадус.
«Ну вот он, — захотелось сказать ему, — никуда не исчез. Сидит в клетке. Рядом со мной».
Стоп. Он огляделся, осознавая собственное положение: сидит в вольере, руки связаны за спиной, а напротив него сидел тот самый пастекусус, который якобы сбежал. И разделены они были лишь внутренней решёткой, отгораживающей соседние секции.
Причём не просто сидел, а скалился и облизывался, открывая и закрывая пасть с явно угрожающим видом. Кажется, не зря служащий что-то про обед вспоминал. Недокармливают мишку, явно недокармливают. Головы-то две…
— Да что же это за хрень в голову лезет⁈ — чертыхнулся Зорич и тут же взял пастекусуса под ментальный контроль. — Хорошая зверюшка, хорошая! — мысленно скомандовал он.
И тут замер. Потому что в голове сама собой сложилась логическая цепочка.
Его вызвали и нейтрализовали. То есть специально убрали, сымитировав его пропажу. Хотя, почему сымитировав? Его реально убрали! Дело — дрянь. Кому и чем он мог помешать? Ответ напрашивался сам собой. Дендрарий, близость к императрице. Пока императрица в фаворитах меняла русских аристократов и родовичей, как перчатки, ей это спускали с рук, но стоило приблизить иностранца… И вот результат. Осталось понять, кто цель: он или императрица. И лучше бы это был он, чем она.
Если там сейчас какое-нибудь покушение на венценосную особу сообразят, то ему прямая дорога на Стену.
И ведь как его просто аккуратно устранили. Но почему⁈ Почему он не понял, что против него замыслили коварство? Хотя… служащего он проверил, тот действительно верил в то, что пастекусус пропал, и переживал за людей. Вот ведь, так банально попасться надо ещё умудриться. С другой стороны, что он должен был думать? Что его прямо на глазах у всех безопасников столицы похитят и вырубят?
Нет, об этом он просто не мог подумать.
Слободан попробовал пошевелить руками. Сколько он здесь лежит? Пальцы уже онемели и не слушались. Кровь к ним поступала плохо. От пастекусуса его отделяла лишь небольшая решётка. Именно благодаря ей Зорич остался жив.
Он медленно подполз к прутьям и отправил ментальный сигнал пастекусусу. Тот очень лениво, нехотя подобрался вперевалочку к Зоричу и когтем царапнул верёвку, едва не отхватив мужчине кисть руки. Верёвка распалась, и Слободан смог пошевелить руками. Он тут же растёр затёкшие ладони и осмотрелся.
«Надо же, — подумал Зорич, — какая полезная, оказывается, зверюшка. Не только жрать умеет, но и помогать может».
После этого он сбросил путы, кое-как выбрался через отверстие в дверце. Через него обычно проталкивали питания зверям. Для пастекусуса окошко было маловато, даже голова бы не пролезла, а вот для человека не особо крупной комплекции, каким и был Слободан, оказалось в самый раз.
— Да уж, жить захочешь, ещё и не так раскорячишься, — в сердцах выругался Зорич, уже на бегу отряхивая с костюма солому.
* * *
Светозаров соображал очень быстро. Только на подходе к императрице и её спутникам я понял, почему он взял Вихрева на себя, а мне отдал Зорича.
Дело в том, что Вихрев был главой клана. Если вдруг окажется, что он невиновен, а, скорее всего, так и есть, то Светозаров, как начальник службы безопасности, сможет отбрехаться, уйти от наказания.
А Зорич — иностранец. Если что, ко мне претензий будет меньше, а уже бил лицо Австро-Венгерскому послу, так что Зоричем уже никого не удивлю.
Но при этом у меня в голове роились совсем другие мысли. По большому счёту, я думал: «Это просто что-то невероятное. Достался Зорич. Если я сейчас шарахну по нему огнём, Радмила мне этого не простит. У нас же с ней более-менее нормальные отношения. Но если это действительно он влияет? Остаётся только один вариант: физический контакт».
Сбоку от императрицы, склонившейся уже к розовому кусту, Вихрева, стоявшего рядом вдруг накрыло столбом света. «О, — подумал я, видя прямо перед собой спину Зорича. — Световая магия». Я даже не знал до этого момента, какая именно была сила у клана Светозаровых. Теперь понимал: фамилия не случайна.
Я ускорился до предела. Так, что за мной остались выжженные следы на земле, будто ботинки впечатывались в покрытие дорожек.
Зорич тем временем начал поворачиваться. Сначала в сторону падающего Вихрева, затем уже ко мне. Его глаза распахивались медленно, будто он увяз в желе. В них постепенно появлялось понимание.
А я на полной скорости и с полного размаха въехал ему кулаком в челюсть.
Тот потерял равновесие, а я
