оставят небольшие шрамы, напоминающие ему об этом случае, но его охватило горькое ощущение, что он изменился, будто вместе с доверием к природе утратил и часть уверенности в себе.
Когда наступил вечер, он обнаружил, без особого удивления, что электричества нет. Вспомнив, в каком состоянии остались линии электропередач, он смирился с мыслью о длительном отключении.
Он зажег несколько свечей, которые всегда держал под рукой, съел что-то из холодильника, который уже начал размораживаться, и вернулся в постель, говоря себе, что не стоит проклинать свою судьбу, а лучше благодарить ее за то, что ему было позволено родиться заново.
Ожидая сна, он подумал о Клаудии и о том, что, узнав о случившемся, она наверняка скажет, что он сам виноват – не хотел проводить лето у моря.
Клаудия родилась на берегу моря, которое обожала, и с наступлением тепла начинала ворчать, уверяя, что в это самое время они могли бы купаться, нырять или плавать на своем маленьком паруснике.
А его море пугало, он никогда не понимал, какое удовольствие можно найти в погружении в его глубины или в том, чтобы часами лежать на липком песке, полном насекомых.
Тем не менее, вечный отпускной спор – горы или море, который у многих пар вызывал серьезные разногласия, для них не был проблемой, а лишь укреплял их отношения после короткого расставания.
Клаудия любила многолюдные пляжи, шумные ночи, алкоголь, танцы и толпу, а он предпочитал одиночество, покой и тишину, в которой его слова сводились лишь к кратким репликам, адресованным крепкой и неразговорчивой Викенте, местной женщине, щедрой в работе, но невероятно скупой на слова.
Открыв глаза, он увидел, как она смотрит на него с порога.
– Вы похожи на Христа. Что с вами случилось?
– Гроза застала меня в горах.
– Да уж…
– Никогда не видел ничего подобного.
– Ни вы, ни кто-либо другой… Позвать врача?
– «Этой штуки» мне хватит.
– Что вам приготовить?
– То, что быстрее всего испортится в холодильнике.
– Логично…
Поняв, что исчерпала дневной запас слов, она повернулась и ушла готовить обед, убирать дом и ухаживать за животными – делами, которыми занималась с похвальным энтузиазмом и эффективностью.
Когда он использовал всю воду, которую заботливая женщина принесла из колодца, он сел на скамью на веранде, осознавая, что без электричества телевизор не работает, а он не в силах заняться работой.
Пока Викента пыталась разжечь дровяную печь, так как электрическая плита теперь была бесполезна, она произнесла вслух:
– Мы словно вернулись во времена наших дедов, а вся эта электрическая техника напоминает мне мэра – снаружи представительный и элегантный, но, говорят, работает только когда подключен к «Виагре».
– Но когда техника работает, она экономит много труда.
– Нет, – ответила она мгновенно. – Она не экономит труд, а отнимает его, а это разные вещи.
– И в чем разница?
Она высунула голову из кухонного окна и ответила с явной интонацией:
– Когда ты экономишь, это твой выбор. Когда у тебя отнимают – это выбор кого-то другого.
– Возможно, вы правы.
– Я права!
Она исчезла, оставив его удивленным не только проницательностью ответа, но и тем, что произнесла больше слов, чем обычно.
Его удивление усилилось, когда вскоре он услышал, как она поет. Причем делала это с приятным голосом и довольно складно, так что он воскликнул:
– Никогда не слышал, чтобы вы пели!
– А зачем? Вы же всегда включаете музыку на всю катушку. Не хотелось конкурировать с Марией Каллас.
– Это правда. Где Каллас, там уж…
Вскоре воздух наполнился запахом жареного ягненка, с легким древесным оттенком от огня. Когда Викента поставила дымящуюся форму на стол, она жестом указала ему на стул напротив.
– Садитесь! Не собираюсь есть это в одиночку.
– Я доем на кухне.
– Предпочитаю, чтобы вы ели здесь, поболтали со мной, хотя знаю, что вы не любите разговаривать.
– С уважением, проблема не в том, что я не люблю говорить, а в том, что вы не любите слушать.
– И я это понимаю, потому что вы учились в университете, а я даже не могу назвать себя деревенской жительницей, ведь родилась в затерянном горном хуторе.
– И очень красивом, кстати.
– Не так уж он красив, когда приходится выходить на дойку в метель.
– Обожаю запах хлева.
– Это потому, что вы не спите рядом с тем, кто пахнет хлевом. Вы рассказали сеньоре об этом инциденте?
– Телефон не работает.
– А мобильный?
– Разрядился.
– Ну, замечательно… Такая современность – и ради чего?!
– Если мне станет лучше, завтра спущусь в деревню, чтобы позвонить ей.
Но на следующий день ей лучше не стало. Большая часть ожогов её не беспокоила, но нервы будто взрывались, и она опасалась, что находится на грани инфаркта. В таком состоянии ей совсем не хотелось садиться за руль и ехать по чертовски опасным дорогам, окружённым обрывами.
Жить «вдали от мирской суеты» имело свои преимущества и значительные неудобства, но она считала, что не имеет права жаловаться, поскольку такие мощные бури в это время года были редкостью.
Вспоминая инцидент, она ощущала, как крошечный электрический разряд пробегает по её телу, начиная с ног и поднимаясь к голове, а затем застывает в области желудка. Порой ей казалось, что если бы она в тот момент взяла в руки лампочку, то смогла бы её зажечь.
После полудня неожиданно появилась Висента. Летом она приходила помогать всего три раза в неделю, но на этот раз решила заглянуть, увидев, что электроприборы по-прежнему не работают.
Она принесла с собой, словно величайшее сокровище, ярко-красный мобильный телефон, украшенный синими цветами. С величайшей осторожностью достала его из сумки, положила на стол и с гордостью показала.
– Дочь дала мне его только под угрозой того, что я не выпущу её из дома на две недели. А когда отдавала, выглядела так, будто у неё зуб вырывают. Позвоните сеньоре и попросите её приехать. Вы очень плохо выглядите.
– Не могу.
– Почему?
– Не помню её номер.
– Что?!
– Я его никогда не знал. Он сохранён в памяти моего телефона, и я набираю его автоматически.
– Чёрт возьми! Ну и дела. У вас хотя бы есть телефонный справочник?
– Есть.
– Так посмотрите!
– Не могу.
– Почему?
– Потому что список контактов и телефонов хранится у меня на компьютере, а без электричества он не работает.
Ошеломлённая женщина выругалась, тут же
