уж, — сказала она.
Быстро расплела косу, распустила мои волосы так, чтобы они быстрее высохли на тёплом летнем ветерке.
— Теперь ладно, теперь хорошо, — довольно приговаривала девушка, расчёсывая меня деревянным гребнем. — А то уж я испугалась, думаю, разум потеряла наша Эська, двойняшку свою не узнаёт.
Мы — двойняшки? Я, Ирина Никольская, самодостаточная и самостоятельная, сильная и уверенная в себе дама сорока лет — двойняшка этой старшеклассницы? С какого, простите, перепуга?
Глава 2
Что, вообще, происходит?
Сегодня утром я приехала на дачу, которую сняла в этом году. Так себе домик оказался. В холодные ночи приходилось топить дровами примитивную печку, потому что обогреватель не справлялся с ситуацией, водопровод плохонький и старый, а удобства, как водится, во дворе.
К тому же где-то на крыше осы построили себе домик, и хоть и не беспокоили меня особо, но само соседство было очень неприятное.
Один плюс — перебоев с электричеством в посёлке не было, и интернет работал хорошо.
Такую затрапезную дачу я сняла в целях экономии. Мне вполне хватает того, что я зарабатываю, но в этот раз решила улучшить свои жилищные условия. Ипотека, как известно, дело чрезвычайно дорогое, долгое и утомительное. Как шутят мои коллеги — отец купил, а внук доплатит.
На местный пляж я ходила купаться с начала сезона и успела выяснить самые свободные часы. По утрам дачники и их дети спали, поэтому я могла спокойно искупаться, точно зная, что никто не помешает моему уединению. Вода в Кольцовке к июлю уже хорошо прогрелась, погода стояла отличная.
Но в этот раз что-то пошло не так. Я не собиралась далеко заплывать, всего лишь немного поплескаться и освежиться ранним, но уже жарким утром. Зашла по плечи, привычно нырнула в, пока ещё прохладную, приятную воду. Откуда взялось ледяное течение, которое мгновенно сковало моё тело? Как появилась воронка, в которую меня тянуло с неведомой силой? Если бы не девушка — я бы точно не выплыла.
Стоп… Я выплыла, но где? В реке, в какой-то глухой деревне, до которой не то, что интернет, боюсь, ещё и электричество не добралось. Нет, только не это! Как я тут работать буду вообще? И на кого, кстати, я похожа? На огородное доисторическое пугало?
Одна рубаха на мне чего стоит, её же в музее народов мира можно выставлять!
— Эська, ты чего опять притихла? На-ка вот, я из дома прихватила, — девушка протянула мне кусок ржаного хлеба, густо посыпанного солью.
Я что, лошадь? Где-то читала, что кони любят хлеб с солью. Проверить версию у меня не было возможности, ещё бы, где я, а где — кони?
— Не хочу. Спасибо, — ответила я.
— Давай тогда хоть косу тебе заплету, уже просохла малость, пока дойдём — совсем сухая будет, — вздохнула девушка. — Эська, ты, это, приходи уже в себя, что ли. Домой пора, работу за нас никто не сделает. Как узнает маменька, что купаться бегали — обеих хворостиной отлупит.
Хворостиной? Меня — хворостиной? Или то тело, в котором я сейчас нахожусь?
Мамочки мои, да я же попаданка! Дочиталась, называется, романов, долгими тёплыми вечерами! Как интересно было! Одна поместье восстанавливает чуть ли не из руин, вторая замуж за герцога выходит, третья технический прогресс поднимает на невиданные высоты! А я? Что делать мне?
Узнать бы сначала, кто я такая и почему эта девушка называет меня своей двойняшкой. Близнецы же, вроде, похожи, как две капли воды?
Или мы не близнецы, а просто сёстры, которые родились в один день?
Нет, сейчас я всё равно ничего не могу понять, сейчас хотя бы в себя прийти и смириться с ситуацией.
Может, пойти обратно в воду? Попробовать нырнуть и, как вариант, вынырнуть в своём мире? Возможно такое? А если я в этот раз окончательно утону?
— Эська, да Эська же, вставай, голова твоя дурная, идти надо. Огород не полили, у птицы не прибрали, травы не нарезали — будет нам от маменьки нынче хворостины, — уговаривала меня девушка.
— Как тебя зовут? — спросила я.
Голос тоже не мой. Нежный, протяжный, сочный такой, но при этом молодой голос, очень приятный, словно ветерок в жаркий полдень. Такого сочного свежего голоса у меня никогда не было, а всё вредные привычки, между прочим! Мой тоже неплох, но до этого ему далеко, наверное, таким голосом хорошо петь. Интересно, я что, теперь петь смогу?
Раньше у меня никогда не получалось. То есть петь я любила, но позволить такую роскошь могла себе исключительно дома, без посторонних. Потому что пела я плохо, зато громко. Впрочем, мне нравилось, я не слышала ни «петуха», ни фальшивых звуков.
— Палиша. Палишка я, сестра твоя. А ты — Эстиша, потому и Эська. Ты чего, совсем, что ли, меня не узнаёшь? Ой, Водяник разум твой замутил, женой хотел сделать, не иначе!
— Меня? Зачем ему жена? — не поняла я.
Палиша, вздыхая над моей глупостью, рассказала про речного водяного. По местным понятиям, в каждом уважающем себя водоёме был свой хозяин, но звали его всегда одинаково — Водяник. Водяник был мужского пола и, вероятно, в целях размножения, заводил себе несколько жён-русалок. Среди них вполне могла оказаться и человеческая девушка. Для этого Водяник приглядывал себе понравившуюся девку, а потом просто утаскивал её в воду.
— Она же утонет, — удивилась я.
— Она ему живая и не нужна, — объяснила Палиша. — Под водой станет покорной и послушной, будет жёнам-русалкам прислуживать, приказы их выполнять.
В глупые местные сказки я, разумеется, не поверила. Мне надо срочно вернуться назад, в своё время и место! Вдруг перемещение возможно только сегодня, ведь раньше в Кольцовке не было никакой аномальной воронки.
Глава 3
Я встала и поплелась к ручью. Нет, это бред какой-то, в самом деле! Эстиша, Полиша, речка по колено, в которой неожиданно образовался омут, неизвестный Водяник, который вдруг собрался жениться. Не хочу! Хочу на дачу, в посёлок, в свой понятный и знакомый мир. К хилому обогревателю прошлого века, который не столько греет воздух, сколько сжигает кислород. К грубой печке, с которой осыпается то ли глина, то ли песок, к деревянной будке за огородом и электричке, которая запросто может увезти меня назад, в живую и яркую цивилизацию.
До воды я не дошла — Палиша вцепилась в меня мёртвой хваткой и потащила назад.
— Не подходи, глупыха! Он ведь может и на мелкоте тебя утянуть, коли удумал! Ой, горе-горюшко, ты чего сейчас-то
