…Широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный… …прежде всего родила себе равное ширью Звездное Небо, Урана, чтоб точно покрыл ее всюду И чтобы прочным жилищем служил для богов всеблаженных…[105]
В этой архаической модели мироустройства пространственные объекты воспринимались как некие живые существа и не отделялись от своих персонификаций. Земля — это суша, имеющая вместе с тем некоторые признаки одушевленности. Небо — высокий лазурный свод, который поступает иной раз как человек. В представлении мифотворцев времен ранней Античности вселенная жила такой же жизнью, как они сами. Люди осознавали собственную индивидуальность и потому наделяли подобными личными качествами все, в чем видели признаки жизни, то есть все, что движется и меняется: землю с ее чередованием зимы и лета, небосклон с перемещающимися по нему звездами, беспокойное море и так далее. Правда, на этом этапе персонификация выражалась еще слабо, расплывчато: природное явление мыслилось как нечто смутное и огромное, своим непостоянством вызывающее перемены, а значит, живое.
Однако, повествуя о возникновении любви и света, древние сказители готовили сцену для появления человека, поэтому в дальнейшем персонификация становится более определенной. Силы природы постепенно обретают в мифологии отчетливую форму. Им отводится роль прародителей человечества и, соответственно, придаются более выраженные индивидуальные черты, чем Небу и Земле, а кроме того, приписывается поведение, свойственное людям, — в частности, они ходят и едят, тогда как Небо и Земля на такое неспособны. Две эти сущности стоят особняком. Они одушевлены, но одушевленность их совершенно своеобразная, присущая только им одним.
Первыми, кто по-настоящему напоминал живых существ, были дети Матери-Земли (Геи) и Отца-Неба (Урана) — чудовища. Древние греки, как и мы, считали, что в начале времен землю населяли неведомые великаны. Только в отличие от нас греки представляли их не исполинскими ящерами и огромными мамонтами, а человекоподобными существами, хотя и не людьми. Эти монстры обладали такой же гибельной, неистовой мощью, как землетрясения, ураганы, огнедышащие вулканы. В мифологических сюжетах они не кажутся существами из реальной жизни, а, скорее, принадлежат тому миру, где жизни еще нет, есть лишь грандиозное движение неодолимых стихийных сил, воздвигающих горы и вычерпывающих моря. Именно так, вероятно, греки их и воспринимали, поскольку, изображая грозных чудовищ живыми существами, мифотворцы все же делают их непохожими ни на какие известные человеку формы жизни.
