беру Софи за руку и веду ее на вверх. Когда достигаем вершины, мы стоим внутри кавернозной сферы. Земля покрыта мягкой травой, а стены сделаны из наклонных цифровых дисплеев. Я вижу слабую форму сидений, поднимающихся вокруг нас.
— Это…
— Боевая сфера, — говорю я. Она медленно передвигается, глядя на все пустое пространство.
— Я думала, что будет… я не знаю, платформы или какая-то структура.
— Сфера — это просто чистый холст. Они устанавливают его перед каждой битвой. Иногда у них бывает целый замок внутри или плавающие астероиды. Это может быть что угодно.
Она поднимает брови.
— Это была бы почти прекрасная идея, если бы не насилие. Мышление о лучших и более творческих способах убивать друг друга, как правило, является самым большим стимулом для инноваций.
— Я не считал тебя философом.
Она смеется.
— Ты слишком хорошего обо мне мнения. Я думаю, что я больше циник, чем что-либо еще.
— Я не согласен. Большинство людей в твоей ситуации давно бы сдались. Ты сильнее этого. Я могу это видеть.
Она краснеет.
— Я просто кажусь сильной. Если бы ты увидел меня внутри, ты бы подумал иначе.
Я зову ее, чтобы она села рядом со мной в траве, когда наклоняюсь к наклонной стене. Она садится, а я обнимаю ее рукой.
— Любой, кто говорит, что они сильны внутри, чертовы лжецы. Возьми, к примеру, меня.
— Я на это не куплюсь. Кажется, ты ничего не боишься. Это все действие и импульс.
— Просто так кажется. У меня есть свои собственные проблемы. Слабости, сомнения, нерешительность.
В том, что стало почти навязчивым с тех пор, как Драксис перестал общаться со мной, я мысленно подталкиваю его.
— Я знаю, что ты там, Драксис. Во что ты играешь?
Как обычно, он не реагирует, но я чувствую его за пределами зрения моего разума, наблюдающего из тени.
— Эй, — говорит Софи. — Что там происходит?
Она дотягивается до моего лба.
Я качаю головой.
— Тебе не о чем беспокоиться.
— Ну, я беспокоюсь. Так что выкладывай.
Я изучаю ночное небо, надеясь на какой-то выход из этого. Если бы она только знала, как много я от нее скрываю, она бы никогда не заговорила со мной снова. Чем ближе я к ней, тем труднее становится. Я думал, что перед этим признаюсь, как только она освободится. Теперь? Я больше ничего не знаю. На самом деле, нет причин, по которым она должна узнать, кто мои родители. Я могу забрать ее отсюда и никогда не оглядываться назад. Мы могли бы начать новую жизнь где-нибудь вместе. Только мы вдвоем.
И Драксис? Как мне его объяснить? В моем сознании есть монстр, который, кажется, планирует какую-то попытку побега. Ничего страшного. Да, все прошло бы хорошо.
— У тебя достаточно проблем.
— Скажи мне, — говорит она с серьезным взглядом. — Ты хочешь поговорить о том, чтобы сделать меня своей и защитить меня, но, возможно, могу тебе помочь. Я не могу знать, если ты не дашь мне попробовать.
Я вздыхаю. Может быть, я могу дать ей что-то, достаточно, чтобы заставить ее думать, что рассказал ей все.
— Я перевертыш. Я узнал, когда был молод, намного моложе, чем большинство. Я чуть не умер, когда убийц послали убить мою семью. Я лежал там, истекая кровью, и думал, что все кончено, когда услышал голос. Это был глубокий, пугающий голос, но он как-то меня звал. Это было не совсем как открыть дверь, но каким-то образом я впустил его. Я почувствовал, как он закручивается в моем разуме, излучая часть своей силы для меня, как и он. Я едва прорвался, но даже после того, как выздоровел, он все еще был там. Какое-то время я думал, что вообразил себе это. Потом голос заговорил со мной. Он назвал себя Драксис. Он сказал, что это древнее существо Великой силы и мудрости, что оно пришло ко мне из другого места, чтобы быть моим опекуном. Большую часть моей жизни это было правдой. Если борьба когда-нибудь будет слишком большой, я могу отдать часть себя ему и использовать его силу.
— Звучит здорово, — говорит Софи. — Я не вижу в этом проблемы.
— Есть несколько таких. Для начала, драконов-перевертышей боятся, и не в хорошем смысле. Если есть такая вещь. Другие звери могут жить в мире со своими хозяевами — медведи, волки, пантеры, и тому подобное. Там может быть борьба за власть, но в конечном счете это сотрудничество. Драксис дракон. А у Маркула долгая история, когда драконьи оборотни разбойничали, уничтожали целые города и армии, заставляя соперничающие кланы объединяться, чтобы победить их. С тех пор, как Горгата Черный уничтожил весь свой клан, когда его дракон взял полный контроль, политика во всем Маркуле заключалась в том, чтобы подавить драконьих перевертышей, прежде чем они смогут повернуться. Нам не доверяют. Они думают, что драконы слишком сильны и коварны, чтобы сопротивляться вечно. Я всегда думал, что это куча дерьма. Единственная опасность, которую я когда-либо чувствовал от Драксис, что он раздражает до смерти. У него есть склонность указывать на очевидное или пилить меня, как мать. И, ну, он совсем недавно потемнел.
— Потемнел?
Я почесал голову.
— Да, как будто он не общается. Я чувствую, как он там, просто ждет. Чего — не знаю. Я начинаю думать, что он надеется, что ближайшие дни будут толкать меня так близко к моему пределу, что он сможет бороться за контроль со мной.
Софи хмурится.
— Что может случиться?
— Если я потеряю концентрацию, он может просто вмешаться и взять верх.
— Это еще одна причина, по которой ты должен отказаться от этой гладиаторской вещи. Ты думаешь, что защищаешь меня, но я уже… я уже не думаю, что смогу продолжать, если с тобой что-то случится. Ты слишком важен для меня.
Я обхватываю ее подбородок, глядя ей в глаза.
— Эй. Ничего не произойдет. Ни с тобой, ни со мной. Окей?
Она кивает, но ее глаза полны слез. Я не могу видеть ее грустной, поэтому наклоняюсь и целую ее. Ее глаза закрываются, и она целует меня в ответ, страсть быстро прогоняет печаль.
Мое тело реагирует, нервы стреляют и повышается чувствительность, поскольку каждое прикосновение требует моего полного внимания. Ее кончики пальцев на моей шее рисуют горячие и огненные линии. Я хочу взять ее. Мой член сильно прижимается к моим штанам, и я стягиваю пояс, дергаю их вниз и пинаю их в траву. Она смотрит на меня, брови опущены в глазах голодная решимость. Она хочет этого так же
