провалилась в воспоминание, снова ощущая весь тот ужас и чувство безысходности. Мне дали заключенных из того крыла, где я проходила первый месяц службы. Я знала их, они меня, и вроде ж неплохо ладили… – она грустно улыбнулась, опуская взгляд. – Самсон хотел преподнести урок, чтобы я на себе почувствовала, чего стоит сострадание других, – Туён усмехнулась. – Как будто я не знаю…
Келлен сильнее сжал её руку, девушка с благодарностью посмотрела на него. Его сила дала сил продолжить ей.
– Всю дорогу они отпускали пошлые шуточки, не все, конечно, но и не мешали особо остроумным. Что-то доказывать или отстаивать свою честь – означало бы лишь ускорить уготованную участь. Куда идти – не знала, выбирала туннели наугад, но строила из себя умную, уверенную, планировала сыграть на своей необходимости, мол без меня пропадут. Один из туннелей привел нас в грот, из которого не было выхода. Тупик. Мужчины стали ругаться, но я вовремя заметила небольшое озеро и соврала, что специально свернула для ночевки. Они поверили. А дальше всё и случилось…
Келлен почувствовал, как земля уходит из-под ног. Его прошлое, издеваясь, нашло своё отражение в настоящем, напоминая… виновен. Другая девушка… другое место… Не участвовал, но и не мешал… Он отпустил руку Туён, закрыл глаза и надавил на них ладонями, силой желая стереть картину, что порой преследовала его в кошмарах.
– Лён, – позвала его Туён и обвила рукой талию. Келлен тряхнул головой, заставляя себя вернуться сюда, понимая, что нужен здесь и сейчас, и что это он должен поддерживать и беспокоиться, а не наоборот. Он приобнял её за плечи, кивнул, давая понять, что слушает. Туён слабо улыбнулась. – Мы устроили привал. Еды мне не дали. Припомнили мои методы, которые я применяла к ним для послушания. Сказали, если хочу поесть, то должна заработать. Стали спорить кто за кем… Один из них отстоял право первенства…
У-Джин разразился тихими ругательствами и схватился за волосы, глаза наполнились ужасом.
– Я много раз думала потом, как надо было поступить, – спокойно проговорила Туён. – Наверное, надо было как-то обыграть, попробовать договориться, но я была слишком напугана и взвинчена, а они весь день до этого доводили меня морально… – она умоляюще посмотрела на Келлена, словно это он должен её простить.
– Убила его? – спросил следопыт.
– Он подошел близко, снял штаны, достал и начал предлагать… – смотря только перед собой и никого не видя, проговорила Туён, не слыша вопроса, пребывая не здесь. Девушка на мгновение умолкла, а затем резко выдохнула, и зло вымолвила: – Я отрезала… – она не стала договаривать.
– Лучше бы убила, – ошеломленно прошептал У-Джин.
– Правильно сделала, – ответил Келлен.
– Мы все не прошли урок Самсона на сострадание: ни я, ни они, – горько сказала девушка, приходя в себя.
– Не смей так говорить! – разозлился Келлен. – О каком сострадании может идти речь?! Никто из них не проявил бы его к тебе! Если бы тебе не хватило сил сопротивляться… – его голос оборвался, боль внутри обожгла душу, снова вгрызаясь воспоминаниями.
– Мы не можем знать, – возразила Туён, – если бы я попросила…
– Что было потом? – резко перебил её Келлен, чувствуя, что если она не перестанет раскаиваться, то снова наговорит ей гадостей, о которых будет потом жалеть.
– Пока они оправлялись от шока, смотря на раненого, который кричал от боли, я бросилась прочь. День петляла по лабиринтам, искала, как выбраться обратно к воротам, ведь тогда в панике не запоминала дорогу, а потом на одной из развилок встретилась со своим же отрядом. Снова убежать не успела, меня схватили. Мужчины громко спорили между собой, решая мою судьбу, а заодно и свою, чем и привлекли монстров. Завязался бой. Заключенные сражались неумело. Двоих темные убили практически сразу, вырвав мечи из их рук, как какие-то палки…
Туён затихла на какое-то время, погружаясь в воспоминание, а когда снова заговорила, голос прозвучал холодно и отстраненно.
– Я не хотела убивать темных, но и убежать не могла, ведь без моей помощи заключенные вряд ли справились бы. Мне пришлось выбирать. И я выбрала людей, – она часто заморгала, прогоняя подступившие слезы. – Мы победили. Мало того что я одолела больше всего монстров, так ещё и умудрилась одного из темных уколоть из той колбы и вырубить. Всё получилось. Уцелевшие мужчины ликовали, простили мне случай у озера, тем более что тот заключенный умер от потери крови и своим присутствием не мог напомнить о произошедшем: сумка с лекарствами была же у меня всё время, поэтому ему не смогли оказать помощь.
Туён уже не могла сдержать слез, они струились по щекам, и сколько бы она ни вытирала их, снова появлялись, не в состоянии спрятать боль души. Келлен не знал, что сказать, как успокоить. Он стал гладить её руку, надеясь, что это поможет.
– Ты всё верно порешала, малая, – участливо проговорил У-Джин, – ты выжила, это главное.
– Я неправильно выбрала, – горько рассмеявшись, сказала она. – Не тех монстров. Один из темных был ранен, не убит, не мог подняться, и заключенные заметили это. Стали бить его ногами, вымещая злость за свои травмы. Смеялись, наслаждаясь попытками темного защититься…
Туён с силой оттолкнула одного из мучителей, а потом ещё одного и ещё. Выставила вперед кинжалы, с ненавистью смотря на людей.
– Оставьте его!
– Зачем он нам? – недоумевали мужчины. – Недотянем, сдохнет по дороге.
– Отвали, дай добить, – рявкнул кто-то, подходя ближе.
– Нет! – твердо сказала она.
– А то что? Убьешь меня? Нас и так осталось пятеро и то вместе с тобой! Поэтому положи ножики, если не хочешь кого-нибудь снова поранить.
– Просто уходите, прошу…
– Слушай, ты совсем дура, что ль? Второй раз нарываешься… Эта тварь должна на своей шкуре прочувствовать каждую царапину, которую нанесла нам, хочешь ты того или нет, – заключенные стали приближаться, собираясь разобраться заодно и с недоразумением, которое выдали им в качестве следопыта.
– Я сама хочу убить его, – она постаралась придать голосу насмешки. – Я убила больше всего – заслужила.
Раздались одобрительные возгласы.
—Так бы и сказала, а то выпендриваться начала.
Туён присела возле темного. Как и тогда на арене, существо ждало милости. Дыхание темного стало размереннее, рычать он перестал.
– Прости, – едва слышно произнесла она, занося руку…
Она громко шмыгнула носом и тут же стыдливо опустила голову, стала быстро утирать слезы. Дожилась. Плачет на виду у всех. Снова. А если к этому добавить недавнюю обидчивость… Надо поесть. Легче на душе не станет, но может появятся
