у них оказались, на улице еще были одиночные разрывы. Мы их успокоили и решили пойти посмотреть из-за угла. Там, конечно, была жесть, но мы углубляться не стали и пока что ушли обратно. Вечером для закрепления укропы продолжили утюжить бывшую позицию Волшебника и Феномена.
На следующий день мы пошли посмотреть и сделать акт осмотра, какие повреждения и что получилось. На месте мы увидели, что у пушки были пробиты и станины, и корзина панорамы — это такое место, куда вставляется панорама, она же прицел, — и различные другие узлы и механизмы. Боекомплект от разрывов почти весь сожжен и разбросан, ящики пустые, которые были в стороне, а там порядка пятидесяти ящиков из-под снарядов, сгорели, одним словом мы выполнять далее задачу не можем, слава богу, люди все остались живы и здоровы.
Командир перед нами поставил задачу, пока мы не работаем, найти новую позицию уже под одно орудие. Дал предположительно точки, где можно было посмотреть. Мы сначала занялись эвакуацией наших уничтоженных орудий, а потом пошли пешком на поиски. Место, которое нам указали, совершенно не подходило под установку орудия, и мы начали самостоятельно искать. Нашли хорошее, я доложил командиру и попросил, чтобы он приехал и утвердил это место, на что он мне ответил, что, если я уверен, что так будет лучше, ставь туда, потому что вся ответственность за принятое решение будет лежать на мне.
Я, Дэльта, Колорадо вызвали командира орудия и начали планировать мероприятия по переезду и установке орудия на новую точку. Все, решение всем понравилось, и мы были готовы к его выполнению, но на следующий день приехал Экзамен, якобы к нам в помощь, его хотели забрать в тыл обучать, но он остался командиром позиции. Мы были рады его приезду, напоили чаем, рассказали, что у нас в его отсутствие происходило. Но после ранения и госпиталя его как будто подменили.
Вся эта ситуация, а точнее происшествие, меня научило многим вещам. Первое: ценить каждый день, каждую минуту и секунду, чтобы не жалеть потом о бесцельно прожитом времени. Кто-то скажет, что я грущу, нет, это работа, так бывает. Да, для меня на тот момент было серьезное потрясение, которое смешало все нотки войны в одних сутках, с радостью дня рождения, с неожиданностью прилетов, с последним общением за минуты до потери близких товарищей.
И каждый раз, с каждой гибелью или прилетом, я до сих пор задаю себе вопрос: почему не я? Насколько же сильно за меня бьется мой Ангел-хранитель, пока здесь мы ведем борьбу с силами тьмы. От случая к случаю я неустанно благодарю Бога за то, что дает мне посмотреть новый день, приобрести новые знакомства и знания, так необходимые для выживания, что на войне, что в мирной жизни. Второе: не пускать слов на ветер, например, в ссорах, лучше загасить конфликт на начальном этапе, чем жалеть о недосказанности всю оставшуюся жизнь.
Ну а мы продолжаем жить, работать и мстить.
Глава 3. Жить и мстить
После рассказов я доложил Экзамену все о наших планах, что и как решили. Пошли показывать позицию, которую выбрали, и тут он начал какое-то самодурство. Я ему сказал, что командир все утвердил, что все хорошо, ждем только, когда привезут орудие. Но Экзамен принялся выходить на начальство и уточнять. Это, конечно, правильно, но мы доверяли друг другу, и все максимально было предусмотрено. Это ладно, пока что полбеды, терпимо.
Потом привезли орудие, мы стали ориентировать его. Я стал ориентировать буссоль и обнаружил, что ничего не понимаю, — у меня ошибка по дирекционным углам в одно большое деление, как мы его называем — в «рубль». Я уже и так, и сяк, и все одно и то же.
А справа разгружался «Урал» с боекомплектом, метрах в тридцати. Но я на него внимание не обратил, а так как солнышка не было, ориентировал с помощью магнитной стрелки. Когда делаешь с ее помощью, запрещено, чтобы рядом было железо, линии электропередачи и прочее, потому что дает очень большую погрешность на магнитную стрелку. И тут отъезжает «Урал», и у меня прямо на глазах стрелка встает на место, сказать, что я офигел, значит ничего не сказать. В итоге все встало на свои места, все получилось. Ребята разгрузили боеприпасы и занялись оборудованием окопов и укрытий.
Мы нашли уютный домик на центральной дороге в Семигорье. Никогда не забуду надпись на обстрелянной остановке «Зупинка Семигиря». В том домике была шикарная печка французских, по-моему, конструкторов «Булерьян». Кто не знает, это такая печка, состоящая из отсека, куда кидаются дрова, а поверх короба у нее — трубы, приваренные крест-накрест, для большего охвата и обогрева дома за счет циркуляции воздуха. Домик был разделен на две комнаты. Одна маленькая, где мы поселились с Экзаменом, и другая чуть больше, где расположились Колорадо и Дэльта.
Все было готово, началась работа. Раньше мы с Экзаменом дежурили на пофиг, кто услышал радейку, тот и работает, а сейчас смотрим: он сел расписывать какие-то графики, совершенно неудобные по времени. Короче, после ранения он снова стал превращаться в старого, деревянного военного. Мы с ним сначала культурно обсуждали вопросы, которые не нравились обществу. В конечном итоге мы с ним рассорились в пух и прах.
Расчет жил на этом же дворе, но в большом доме. Прилеты стали не такими частыми, но напомню, что расчет, который остался, это были в реальности очкуны и паникеры, и даже когда слышали наши выходы, они сразу же бежали в подвал.
И вот в один из таких вечеров, когда реально прилетело по нам, мы спустились в подвал, и тут я снова сцепился с Экзаменом.
Меня из себя вывести тяжело, но это уже был перебор, мы чуть не подрались. Я собирался выйти из подвала, потому что все закончилось, но раньше по привычке выжидали еще минут десять. А он встал передо мной и не пускает, но это было сделано чисто из принципа, а не то, чтобы он за меня беспокоился.
Этот конфликт потом перешел в наш дом. А он к тому же после госпиталя перестал за собой следить, в том числе мыться и стираться. У нас в комнате стояла такая вонища, как будто какой-то больной, лежачий старик в ней находится, за которым никто не ухаживает.
А Экзамен вещи просто с себя грязные снимал, клал в пакет и ставил себе в изголовье. Это была еще одна из причин наших с
