замечания солдат в адрес командиров, особенно вышестоящих. Прибывающее из глубины страны пополнение еще увеличивало такое настроение своими рассказами о близком голоде, о бездарности правителей. Всё говорило о бедности нашей страны, о полной ее неподготовленности к войне. При отступлении у нас в подсумках оставалось по пяти патронов, а в зарядных ящиках только по два снаряда на орудие, да вдобавок еще дано было распоряжение: «Без особого приказа не расходовать!».
Если неуверенность и уныние возбуждались нераспорядительностью властей и командиров, то небрежное отношение офицеров к насущным требованиям солдат еще усиливало недовольство. Бывало, приближаешься к населенному пункту для ночевки – ничего не приготовлено; стоишь, стоишь, дожидаешься, когда же разместят по квартирам смертельно уставших солдат. Бывали и такие случаи: лошади уже расседланы, солдаты набрали в котелки ужин, как вдруг раздается: «Седлать!». Оказывается, надо перейти на другую улицу или в другую деревню, так как занятое нами место отведено другим. Тут уж в адрес начальников отпускается полная мера едких эпитетов и ругательств.
Конечно, всё это способствовало упадку дисциплины, наиболее заметному в обороне… Солдаты пали духом, стали приписывать противнику непобедимость, не верили в прочность обороны и считали ее только отсрочкой дальнейшего отступления…».
Неприязнь и недоверие к штабистам нарастало еще и потому, что многие из них носили немецкие или какие-то непонятные фамилии: фон Гилленшмидт, Леш, Эверт. А газеты при этом раздували кампанию борьбы с «немецким засильем», повсюду видели предательство, измену, впадали в шпиономанию. Отголоски тех настроений иногда припоминал в разговорах со мной побывавший на фронте Василий Васильевич Шевченко.
На стыке отступавших 3-й и 8-й армий 1 июня была образована армейская группа генерала от инфантерии В. А. Олохова. В нее вошел и 4-й кавалерийский корпус. Перед группой стояла сложнейшая задача – сдерживать противника, устремившегося в разрыв между армиями. Каждый день полки несли ощутимые потери. Так, 4 июня у д. Улазов (Улазув) под шрапнель попали 3-й и 4-й эскадроны Нежинцев. Ротмистр 4-го эскадрона В. А. Шевченко при разрыве снаряда был контужен. В 3-м эскадроне оказалось шесть раненых шрапнелью и двое контуженых. Полк отходил все дальше на северо-восток, к г. Томашов (Томашув).
Перестроив после взятия Львова фронт на север, ставший к этому времени фельдмаршалом А. фон Макензен перешел в решительное наступление 12 июня. После ожесточенного Томашевского сражения (13–17 июня) группа генерала В. А. Олохова была отброшена к г. Грубешов. 17 июля Нежинцы находились уже в д. Мирче. Тут и пригодился четырнадцатилетний подросток Василий Шевченко. В сохранившейся записной книжке моего прадеда ротмистра В. А. Шевченко имеется такая запись:
Доброволец Василий Васильев Шевченко.
17 Июня 1915 г. у д. Мирче в лесу будучи дозорным обнаружил неприятельскую засаду, чем предупредил разведывательный эскадрон от потерь, сам же был обстрелян ружейн. огнем противника.
Новый командир полка полковник А. А. Богородский прибыл 19 июня и сразу же вступил во временное командование 1-й бригадой. Полковник М. Е. Аленич продолжил временное командование Нежинскими гусарами. С 25 по 28 июня штаб полка находился в д. Слипче, на самой границе с Волынью. 29 июня полк совершил многокилометровый переход и оказался в деревне Иваничи. А это уже Волынь!
7. Летние бои на Волыни
Из Галиции 3-я и 8-я армии ушли с такими потерями в личном составе, что они были уже не в состоянии вести наступательные операции. В конце июня группу генерала В. А. Олохова Ставка преобразовала в 13-ю армию, командование которой было поручено генералу от инфантерии В. Н. Горбатовскому.
3 июля группа армий Макензена вновь перешла в наступление. Одновременно началось продвижение германских войск в районе реки Нарев, а чуть позже – в направлении Ковно – Вильно. И опять у германцев на всех фронтах было огромное превосходство в артиллерии. Участь всей российской вооруженной силы в Царстве Польском в этот критический момент зависела от стойкости 12-й и 1-й армий на севере по Нареву, 3-й и 13-й – на юге у Люблина и Холма. 17 июля русские войска покинули Люблин, 19 июля пал Холм. Но к этому времени крупные воинские соединения уже активно выводились из Польши. Происходило это на фоне панического бегства гражданского населения. Оставление с большой скоростью огромной территории подпадает под понятие катастрофа. Материальные и людские потери были колоссальны.
В начале июля на Волыни 4-й кавалерийский корпус вел вязкие оборонительные бои, то и дело переходя вброд р. Буг. Приказ № 203 (от 3 июля) по 18-му гусарскому Нежинскому полку рисует такую картину:
«Под прикрытием ночной темноты полк занял боевую линию вдоль южной опушки д. Городловицы и стал рыть окопы для упорного удержания этой линии. В окопах находились 2 и 3 эскадроны под общей командой ротмистра Офросимова, а в резерве остался 4 эскадрон. На правом фланге полка были Черниговские гусары, а на левом Оренбургские казаки. Днем эскадроны сменяли друг друга. 2 эскадрон был послан на помощь Черниговцам, имевшим задачею атаковать противника в д. Пичигуры… Затем второй эскадрон возвращен для удлинения к западу линии окопов Нежинских эскадронов. Контужен прапорщик Ростовцев».
На рассвете 4 июля полк был сменен на позиции и отошел к своим коноводам в лес на берегу р. Буг. К вечеру 4-й и 5-й эскадроны были вызваны на поддержку уланской бригады, атаковавшей все ту же деревню Пичигуры, но противник сам перешел в наступление. Пришлось под обстрелом уходить за реку.
5 июля гусарами полка, находившимися на фуражировке в районе леса юго-восточнее д. Иваничи, был обнаружен неприятельский аэроплан, совершивший вынужденную посадку вследствие отказа мотора. Взятых в плен двух германских офицеров – наблюдателя старшего лейтенанта Доббе и его пилота – доставили в штаб конного корпуса.
С утра 6 июля полк выступил по направлению к д. Заболотцы и стал в районе колоний Гуров и Выгранка для заполнения возникшего тут разрыва. Следующие две недели прошла в боях на этой позиции. Постоянно ее усиливали, окопы углубили до роста человека, сделали проволочные заграждения. Иногда гусары поддерживали пехоту в атаках на сильно укрепленную противником д. Джары. В ночь на 10 июля противник осветил всю прилегающую местность большим количеством светящихся ракет и пошел в наступление. Из приказа по полку № 210:
«…залпами стрелков нашей боевой линии в составе 5 и 6 эскадронов, а затем и выдвинутым из резерва 4 эскадроном, атака противника была остановлена. Днем продолжались работы по усовершенствованию окопов и ходов сообщения».
В 4 часа утра 12 июля противник открыл интенсивный шрапнельный огонь, длившийся 2 часа. Однако окопы выручили – потерь
