Часть 1
Посреди каменистой равнины, простирающейся от горизонта до горизонта, жили люди, называющие себя фриггами. Это были сильные, темноволосые люди, которые выживали в трудных условиях лишь благодаря охоте и набегам на соседние народы и племена. Иного способа для выживания не было, поскольку на Великой равнине не представлялось возможным заниматься скотоводством или земледелием. Много тысяч лет тому назад, когда Великий ледник отступал на север, он выворачивал большие куски горных пород, оставляя их на поверхности. Под влиянием солнца, дождей и ветра скалы постепенно покрывались трещинами и распадались на мелкие обломки. Так сформировалась каменистая равнина. В этом районе постепенно изменялся климат, все реже и реже выпадали дожди, зато солнце и ветер заработали сильнее. Кое — где остались мелкие ручейки, да и тех становилось с каждым годом все меньше. В таких условиях вынуждены были существовать фригги. Суровый способ бытия сделал суровыми и их сердца. От суровости сердец возникла жестокость и безразличие к страданиям собственным и чужим. На основании этого сформировалась и жестокая религия, ставшая основным законом жизни фриггийского общества. Фригг не ведал, что такое жалость, милосердие или совесть. Женщины не ласкали деток и те вырастали еще более жестокими, нежели родители. Природа означала для них больше, чем труд; потому, подчиняясь законам Великой равнины, фригги придумали для себя богов природных явлений, жестоких и неумолимых. Так, бог солнца Уицилопочтли, или Уцил, угрожал сжечь родину фриггов, если те перестанут приносить в жертву животных. Для того, чтобы умилостивить бога, народ ежемесячно приносил ему в жертву не только тварей, но и людей. Поначалу это были пленные, но впоследствии жрецы, стремясь выслужиться перед потусторонними силами, начали приводить к жертвенникам наиболее здоровых и красивых юношей и девушек из числа соплеменников. Обреченные обязаны были улыбаться в тот момент, когда жрец поднимал над ними и ц т л и — нож, выточенный из вулканического стекла.
Случались совпадения, когда после ужасных жертвоприношений солнце действительно меньше жгло, и это дало повод жрецам утверждать, что обычай человеческих жертв верен.
Но даже в самом жестоком сердце в какой — то момент может загореться искра жалости. Это случилось с Мангом, который являлся главным жрецом бога Уцила. Он готовился принести, согласно выпавшему жребию, в жертву своего единственного сына. Манг молился солнцу, пытаясь разжалобить его, но оно посредством разума ответило:
— Ты не молился за сотни сынов других людей. Так почему для твоего сына должно быть исключение?
Этот ответ божества Манг счёл вполне справедливым. Но ему так хотелось спасти юношу!..
За два дня до срока ему приснился бог, о котором Манг даже представления не имел. Это было создание, похожее на гигантскую змею, тело которой покрывали птичьи перья; по бокам оно имело крылья.
— Ты не знаешь меня, — сказал этот бог. — Но я хочу тебе помочь. Возьми сына за руку, дай ему меч и еды на неделю; веди его на запад с вечера до утра. Потом возвращайся домой, а сын пусть продолжает путь один. Так он спасется.
— Благодарю тебя, неведомый боже! — воскликнул во сне Манг. — А не прогневится ли на меня Уицилопочтли?
— Я намного сильнее вашего Уцила и всех остальных богов, вместе взятых, — промолвил змей. — И я докажу это.
— Каким образом?
— Завтра ты не будешь ему молиться.
— Как?! Это неслыханное преступление!
— Зато после этого я совершу чудо.
— Чудо?
— Да, спустя несколько дней.
— Хорошо… А чем я должен заплатить тебе за спасение сына?
— Об этом ты узнаешь потом, после совершения чуда.
Бог исчез и Манг проснулся. В течение следующего дня он готовил все необходимое для путешествия, а вечером позвал сына:
— Атли, иди — ка сюда.
Парень крепкого сложения с горделивым взглядом подошел к отцу.
— Ты хочешь умереть?
— Да, потому что умереть во славу бога — великое счастье, — ответил сын заученной с пеленок фразой.
— А что ты скажешь, если я сообщу новую волю Уцила?
— А разве солнце изменяет свою волю? — недоверчиво спросил юноша.
— Иногда, Атли. Тебе следует отправляться далеко на запад.
— Там кроме высоких гор нет ничего. Что мне там делать?
— На седьмой или восьмой день бог укажет тебе, что надобно делать.
Атли задумался.
— Отец, а не похоже ли это на бегство?
— Бегство? — обеспокоено переспросил Манг, опасаясь, что сын предаст его.
