Мы находим Урана и получаем тысячу рублей. Мы идём в магазин и покупаем два красных самоката. После этого начинается прекрасная, замечательная жизнь. Мы ездим на самокатах. Все говорят: «Ах, как чудесно они ездят на самокатах! Как Павлик Иванов! Нет, лучше. В сто раз лучше. Или даже – в тысячу!»
…Для начала мы огляделись по сторонам.
Урана нигде не оказалось.
Бегала какая-то собака, но мы сразу догадались, что это не Уран. Потому что она была вся чёрная и гладкая.
Тогда мы вернулись в наш двор и обыскали его. В нашем дворе собак вообще не оказалось. Были одни кошки.
Тогда мы обшарили все соседние дворы. В одном дворе человек в полосатой рубашке чинил матрас. Но Урана не было и там.
Мы стали спрашивать старушек на лавочках: не видали ли они коричневую, лохматую, с белым ухом собаку? Одна старушка сказала, что видела.
– Она влево побегла, – сказала старушка. – Худющая, как скелет.
Мы пошли влево и наткнулись на высокую каменную стенку, возле которой росли одуванчики.
Замечание в дневнике
На следующий день первый урок был математика. Вера Евстигнеевна что-то объясняла у доски. А я сидела за партой и смотрела в окно. Там вдалеке, между деревьями, бегала какая-то рыжая собака. Я никак не могла разглядеть, есть у неё на спине чёрное пятно или нет.
– Синицына, – сказала вдруг Вера Евстигнеевна, – куда ты смотришь? Повтори, что я сейчас сказала!
– Вы сказали: Синицына, куда ты смотришь?
Все засмеялись. Вера Евстигнеевна нахмурилась.
– Интересно, – сказала она, – что в этом смешного, если ученик не слушает урок и ещё при этом дерзит учителю?! Синицына, если я ещё раз замечу, что ты меня не слушаешь, я напишу тебе замечание в дневник. Садись!
Я села и стала слушать. Я слушала изо всех сил. Мне вовсе не хотелось получать замечание в дневник. Я не сводила глаз с Веры Евстигнеевны. Я даже шевелила губами, повторяя про себя её объяснения…
А Вера Евстигнеевна стояла у доски и говорила:
– Возьмём икс и игрек. Если мы сложим икс и игрек, то у нас получится…
Получится… У нас получится… Ну ещё бы! У нас, конечно, получится! Мы обязательно его найдём! Да он наверняка где-нибудь тут поблизости ходит. Такой коричневенький весь, симпатичный, одно ухо белое!.. Может быть, даже он сидит сейчас вот под этим окном…
И вдруг за окном кто-то залаял!
Я подскочила на месте и толкнула Люську локтем в бок.
– Ой! – на весь класс завопила Люська. – Ты что, с ума сошла?
– Косицына, в чём дело? – медленно и раздельно сказала Вера Евстигнеевна.
Я согнулась над тетрадкой и замерла.
– Наври чего-нибудь, – тихонечко, сквозь зубы пробормотала я.
А Люська уже вставала за партой, охая и держась обеими руками за левый бок, как будто там была огромная рана, из которой текла кровь.
– Сама толкается, а сама говорит, чтобы я врала, – растягивая слова, плаксиво говорила Люська. – Пусть сама врёт, если хочет…
– Так, – сказала Вера Евстигнеевна. – Значит, опять Синицына? Ну, на сегодня хватит. Дай-ка, Синицына, сюда свой дневник! Скорее, скорее.
