Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 223
сквозь окровавленную челюсть. – Так что прибереги свое блеяние для ягнят, Киара. А сегодня – день волков.
– Все эти годы. Я столько для тебя сделала…
– А что именно ты сделала? – Никита повернулся к дочери, на губах у него алели пятна крови. – Лев, которого ты якобы убила, выставил против нас две армии! Собрав их тем самым оружием, которое ты выпустила из своих ни на что не годных рук!
– Я только хотела угодить тебе! Все, что я делала, я делала из любви к тебе…
– Любви? – взревел он. – Неужели ты так ничему не научилась? Любовь – это хрупкость в железном обличье, Мать-Волчица! Ложь, которую баран блеет овце, чтобы посадить в ее чреве семена и получить еще больше овец! То, что тебе дают, всегда могут отнять, а то, что заставляет тебя переживать, делает тебя слабым! А теперь отстань от меня со своими дурацкими пустяками для смертных, пока наши враги толпами собираются у порога!
Киара прикусила губу, глаза у нее наполнились кровавыми слезами. Аарон стоял рядом со своим хозяином, кожа его была обожжена, грудь кровоточила – если не от столкновения с Батистом, то наверное от поцелуя острия Пьющей Пепел. Вокруг Никиты столпились придворные, осыпанные пеплом собратьев, устремив черные, как кремень, глаза на стены Ольдтунна. Закатные плясуны уже открывали огромные ворота во внутренний город, поднимая тяжелую опускную решетку, и в город хлынули серебристые фигуры. Аарон стоял, сжав челюсти, вампиры вокруг были мрачны и рычали.
– Что будем делать, хозяин? – спросил капитан.
– Наш флот ждет нас в заливе внизу, – пробормотала Аликс, глядя на воду у них за спиной. – Океаны пока еще наши, Приор. Мы могли бы погрузиться на корабли и дожить до…
«Вжик!» – пропела Эпитафия, начисто снеся голову Аликс с плеч. Удар был таким сильным и стремительным, что телу вампирши потребовалось целое мгновение, чтобы осознать: оно мертво. Падая со стены, Аликс рассыпалась в прах, голодная рука смерти вернула себе украденные годы, и череп превратился в пыль еще до того, как коснулся булыжной мостовой. Драйганн взревел, когда его возлюбленную обезглавили, и широко раскрытыми от ярости глазами уставился на Никиту. Но Приор Дивоков стоял, окутанный клубами черного дыма, приставив к горлу племянника окровавленный клинок, а его пустые глаза цвета полуночи были по-прежнему устремлены на врага.
– Следующего труса, который предложит отступить, постигнет та же участь, – произнес он.
Драйганн дрожал от ярости, скаля в рыке сверкающие золотом клыки. Его татуированная кожа была забрызгана кровью, покрыта гарью битвы, но, но тем не менее он не осмеливался произнести ни слова протеста. Дела сердечные оставляют самые глубокие раны. Это правда. Но ведь в груди проклятых сердца не бьются, историк. А вечность – слишком долгий срок, ради которого можно отказаться и от любви.
– И что теперь? – выплюнул он, – Чего ты хочешь от нас, Приор?
Никита взглянул на своих защитников, потирая рану от серебряной пули на щеке. Здешние стены были крепче, но по ним бежало множество трещин после их нападения несколько месяцев назад. А значит, закатные плясуны и бледнокровка сумеют отыскать множество точек опоры, которыми и воспользуются при подъеме. В крепости не было ни требушетов, ни пушек, только железные желоба, чтобы сбрасывать на поднимающиеся войска камни и лить кипяток. Но теперь желоба опустели – камень использовали для ремонта укреплений, а в дуне, где пламя было почти под полным запретом, не нашлось бы обжигающей воды. Но, глядя на котлы, Черносерд вдруг заулыбался и повернулся к Аарону.
– Приведи мне скот.
Аарон взглянул на ужасные клетки на заднем дворе, где лежали жалкие замерзшие остатки добычи, захваченной в Авелине.
– Какой именно, хозяин?
– Всех, что есть.
Аарон поцеловал руку своего лэрда, и на коже Черносерда остался след от его окровавленных губ. Никита повернулся спиной к врагу. Угодники-среброносцы уже хлынули в Ольдтунн: впереди, хромая, шагал Лев, его ведьма плоти, чернопалый и этот проклятый изменщик. Все они истекали кровью, но были целы. За ними маршировал целый легион бывших клейменых Дивока, спасенный благодаря хитрости проклятой девчонки. Взгляд Черносерда вспыхнул ненавистью, когда он увидел юного Хоакина, который, подняв окровавленный меч, призывал солдат к битве, и их крики теперь разносились по ветру.
– Мадемуазель дю Грааль!
– Приведи мне эту проклятую девчонку, – прорычал он, повернувшись к Киаре.
Мать-Волчица молча застыла, уставившись острыми, как ножи, глазами на горло своего отца, которые затем скользнули к пятну от губ Аарона на его руке. Ее собственные губы приоткрылись, а взгляд…
– Сейчас же! – рявкнул Никита, и от его голоса чуть не треснул камень.
И, сжав пальцы в кулаки, Мать-Волчица повернулась, чтобы повиноваться.
– А почему вы до сих пор не освободили ее?
Селин подняла взгляд, когда историк прервал ее. Жан-Франсуа все еще что-то писал в книге, неестественно быстро, бросив на нее короткий взгляд, когда обмакивал перо в чернила.
– Если вы могли по желанию принимать облик маленького крылатого легиона, то почему просто не обошли врага стороной и не проскользнули в подземелья Дивока, чтобы освободить Лашанс?
Габриэль налил себе еще вина, глядя на Селин, приподняв бровь.
– Отличный вопрос. Почему ты не освободила ее, сестра?
– Мы понимали, что на стенах от нас будет больше пользы, – ответила Селин. – Диор была заперта в своей камере. Да, ее ранили, но пока она находилась в достаточной безопасности. Пока не прибыли среброносцы, наше нападение на Неистовых шло не самым лучшим образом, и в этой схватке был нужен каждый клинок.
– Ужасно заботливая Селин. – Габриэль наклонил голову. – А может, ты просто надеялась устроить себе еще один дерзкий пир в этом хаосе? Спасти еще одну проклятую душу от гибели, как ты сделала с Рикардом в Авелине? А может, на этот раз надеялась полакомиться зрелой кровью? Или осушить сочного древнего, чтобы промочить горло? Чем старше твои жертвы, тем больше похвала твоего возлюбленного Создателя? Или ты просто крадешь больше силы для себя?
– Ты ничего не знаешь, – выплюнула она. – И все равно скулишь, как побитая собака. Ты сам-то не устаешь от звука собственного голоса, брат?
– Ты могла остановить это, – прорычал Габриэль. – То, что произошло потом. Могла бы…
– Прекратите! – рявкнул Жан-Франсуа, хлопнув по странице. – Продолжайте, мадемуазель Кастия. О чем вы говорили?
– Я говорила, – прошипела она, все еще сердито глядя на Габриэля, – что мы сражались на стенах, пока не прибыли угодники-среброносцы. А вскоре после этого мы сражались не на жизнь, а на смерть, рискуя всеми нашими жизнями. И хотя мой дорогой брат больше всего на свете хотел бы возложить вину
Ознакомительная версия. Доступно 45 страниц из 223
