Чаадаев, удержавший его от необдуманных действий. Пушкин объяснил ему мысль, сформулированную позже в послании «Чаадаеву»:
Уж голос клеветы не мог меня обидеть:
Умел я презирать, умея ненавидеть (Т. 2. С. 48).
Позже эта же мысль отольется в «Памятнике»:
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца;
Хвалу и клевету приемли равнодушно,
И не оспоривай глупца (Т. 3. С. 340).
Но в юности Пушкин этой мудростью еще не владеет.
Итак, в 1820 году он вынужден покинуть Петербург. Изначально его хотели отправить в Сибирь, в самую настоящую ссылку. Хлопотами Карамзина и Жуковского Сибирь заменили югом России, что звучит крайне неопределенно. Официально его отправляли по служебным делам, а вовсе не в ссылку.
МВ:
Давай объясним подробнее. Рассматривались три варианта, и ни один из них не уникален для того времени. Это был обычный способ верховной власти изолировать неугодного человека. Можно было отправить в его собственное поместье, что проделали с Иваном Сергеевичем Тургеневым. Так сказать, посиди там, успокойся, подумай о своем поведении, поохоться на зайчиков, а в столице не показывайся. Это самый мягкий вариант. Потому что в деревне барин – полновластный хозяин. Самый жесткий вариант – действительно отправить в Сибирь, чуть ли не в кандалах. И третий вариант, промежуточный – отправить не в свое поместье, где ссыльный живет барином, и не на поселение, а как бы в командировку, под благовидным предлогом, по делам службы. Ведь все чиновники – слуги государевы, вот дела службы и требуют присутствия данного чиновника в таком-то конкретном месте.
Неизвестный художник
ФЕДОР ИВАНОВИЧ ТОЛСТОЙ (1782–1846).
1803
Путешественник, военный, авантюрист, эксцентричный человек, Федор Толстой стал прообразом разных литературных персонажей; некоторые его черты Пушкин придал Зарецкому в «Евгении Онегине»
Тому, что был избран этот промежуточный вариант, конечно, много способствовали хлопоты Карамзина, Жуковского, но Пушкин, сам о том не думая, очень помог себе сам – совершенно непрактичным поступком с Милорадовичем, тогдашним петербургским военным генерал-губернатором. Помнишь эту историю? Получив приказ арестовать и допросить Пушкина, сорокавосьмилетний Милорадович – не только боевой генерал, но и сам поклонник искусств, недурной рисовальщик и пианист, ревностный «почетный гражданин кулис», – счел за лучшее пригласить того к себе на разговор. В ходе которого двадцатилетний поэт заявил, что делать обыск в его квартире нужды нет, потому что все свои бумаги он сжег накануне, после визита чиновника, пытавшегося подкупить его слугу, но ежели генерал даст ему перо и тетрадь, он все возмутительные стихи запишет по памяти. И действительно, сел и исписал толстую тетрадь, причем особо указал, какие тексты ему приписываются, а какие точно его. Авторизовал, так сказать. Милорадович пришел в восторг, заявил: «Ah! C’est chevaleresque!» – и объявил от имени государя Пушкину прощение.
Михаил Андреевич вообще обожал играть в рыцарство. Даже порой заигрывался. Во время кампании 1812 года он, прямо как средневековый феодал перед своим войском, любезно беседовал с Мюратом и даже сам предлагал ему атаковать: посмотрите, мол, mon général[42], какое удобное поле для славной кавалерийской схватки – только умоляю вас держаться подальше от левого фланга, там болото.
Возможно, Пушкин слышал об этом эпизоде, вот и выступил соответственно. Но когда Милорадович доложил об этом Александру, предъявив саму тетрадь (со словами: «Вам, государь, в нее лучше не заглядывать»), император тоже был впечатлен рыцарством своего юного тезки, но все-таки попенял генералу, что тот несколько поторопился с прощением. Но делать было нечего – слово генерал-губернатора тоже не воробей. Так ссылка стала «служебной командировкой».
ГС:
Сходным образом Пушкин повел себя на аудиенции у Николая I после ссылки в Михайловское. Николай его спросит: «Во время сенатского восстания где был бы, если бы не ссылка?» И Пушкин ему точно так же, с открытым забралом, ответит, что на Сенатской площади.
МВ:
А чего юлить. Он же сказал: «Все мои друзья были там, где же мне еще быть?!» Но я подробно пересказываю этот случай с Милорадовичем, потому что он, конечно, характеризует Пушкина, но характеризует и Милорадовича. Это же тот самый Милорадович, которого пять лет спустя убьет Каховский на Сенатской площади. И в нашей с тобой советской школе Милорадовича выставляли как такого, что называется, пса самодержавия.
ГС:
У нас только черное и белое было.
МВ:
Но он был таким вот генералом, – увлекающимся, пылким, любящим искусство, способным оценить чужое благородство и поступать благородно, даже за рамками своих полномочий. Вот так все у нас переплелось.
Творчество петербургского периода
ГС:
Если лицейские стихи еще ученические, то в эти годы поэзия Пушкина приобретает свою очень оригинальную физиономию.
МВ:
Скажем так, лицейские стихи – традиционные.
ГС:
Поэтому и ученические.
МВ:
Но это стихи первого ученика. Именно то, что и называется по-французски chef-d’œuvre, «образцовое произведение». Лицейскими стихами Пушкин показывает, что он освоил всю предшествующую ему русскую поэтическую школу и теперь может двигаться дальше.
ГС:
А в петербургские годы Пушкин начинает экспериментировать. Я даже не имею в виду «Вольность», попытку гражданской политической оды.
МВ:
Она вполне традиционная по форме.
ГС:
Да, традиционная. Тургеневы и другие декабристы полагали, что надо бы двигаться в этом направлении, потому что «Вольность» соответствовала их представлениям о задачах искусства. Пушкин же эти эксперименты с политическими одами и с политической лирикой бросит. Своеобразно стихотворение «Деревня», которое даже не поддается точной жанровой категоризации: оно начинается как пастораль, а заканчивается как политический манифест.
МВ:
Да-да: и барство дикое, и рабство тощее…
ГС:
Давай остановимся на двух произведениях: на стихотворении «К Чаадаеву» (1818. Т. 1. С. 307) и на поэме «Руслан и Людмила» (1820. Т. 4. С. 7–80). Стихотворение «К Чаадаеву» потрясло современников. Первая строфа в нем звучит как та элегическая лирика, которую осуждали декабристы: «Любви, надежды, тихой славы недолго нежил нас обман». Пушкинских друзей из тайных обществ раздражала романтическая разочарованность в жизни. А первая строфа ее словно воссоздает.
МВ:
Ключевые слова: «недолго нежил нас обман». Какая, кстати, звукопись – с опорой на словно бы саднящую «н».
ГС:
Это тезис. Пушкин выстраивает очень строгий с точки зрения логического канона сюжет. Второе четверостишие начинается с противительного союза: «Но в нас горит еще желанье». Все, кончилась унылая элегия, пробудилась жажда действия. Дальше: «Под гнетом власти роковой нетерпеливою душой отчизны внемлем призыванье». Обрати внимание, что Пушкин четко противопоставляет власть
