к земле, а в воздухе пронесся водяной вихрь, сорвавшийся со дна реки.
От шума хотелось упасть и, зажав уши руками, молить о милости всех известных богов. Я видела это желание в глазах собравшейся толпы и порадовалась, что ребятню все-таки погнали спать. Взрослым-то тяжело подобное вынести, что уж говорить о детях. Если честно, мне и самой к подобному сложно было привыкнуть. Еще мгновение назад твоя наставница – человек из плоти и крови, а теперь – проводница между мирами, взявшая обязательства перед богами.
Ее движения – будто танец. Слова – мелодия давно позабытой песни. Стихия подчиняется ей, она и сама как стихия – непокоренная и бесстрашная. На ее красивом бледном лице на миг проступают совсем иные черты – слишком прекрасные для смертного существа, но они исчезают, стоит мне моргнуть.
Где-то в лесу раздался испуганный, полный отчаяния волчий вой.
– Да будет так! – выкрикнула Яга.
Песня резко оборвалась. Водяной вихрь обрушился на открытый гроб и рассыпался сотней льдинок. Одна из них, отскочив от дерева, угодила в меня. Я тихо охнула и прикоснулась к занывшей щеке. На ладони остался красный след – кровь. Ладно, до свадьбы заживет.
Из гроба, медленно выкарабкиваясь, как улитка из раковины, поднялся лешак. Вытянутое лицо с порослью болотного мха. Макушка, усеянная высокой изумрудной травой. Древесная кожа с зеленовато-коричневым отливом. Скрученные пальцы, похожие на ветви. Я глядела на него, затаив дыхание. Ничто не выдавало в нем человеческое, кроме… тонкой нити, тянущейся к его родным.
Я покосилась на Настасью. К ее щекам прилил румянец, лицо оставила мертвенная бледность. Дышала она глубоко, но от удивления и страха, а не из-за близости смерти. В ее глазах осколками отогнанного видения промелькнула скорая свадьба, рождение детей и спокойная старость в окружении внуков.
Лешак встал на ноги и огляделся. В гробу, словно глиняные черепки, тускло поблескивали человеческие останки. Он потянулся к ним, коснулся выступавшей из гроба кости и повернулся к лесу.
– Вернись туда, где живет твоя душа, – негромко проговорила Яга. – Дом зовет тебя.
Лешак неуверенно перевалился с ноги на ногу. Человеком он был дольше, чем лесным сыном, а потому душу его терзали сомнения. Свистулька Кощея обожгла кожу под рубашкой. Я потянулась к вещице и, вытянув ее на свет, поднесла к губам. Птичья песня понеслась по округе – нежная, мягкая, как материнские объятия, и яркая, как блики солнца на реке. Она освобождала суть, соприкасаясь со струнами души. Лешак потянулся к лесу, вслушиваясь в шорох ветвей на ветру. Вся его суть устремилась туда, тело напряглось, как натянутая тетива. Тихий всхлип Настасьи заставил его обернуться. Она, зажав рот одной рукой, другой прижимала к себе матушку. Боль утраты короткой вспышкой пронеслась между ними. Лешак замялся и растерянно застыл на месте.
– Не держите его, – мрачно потребовала Яга. – Любовь для него оковы.
Нить, связывающая лешака с семьей, натянулась, как поводок, и… не истлела, но стала такой длинной, что позволила ему двинуться дальше. Уже на краю леса он снова обернулся и робко поднял руку. Ладонь с растопыренными и узловатыми, как сучья, пальцами качнулась влево, а затем вправо. Настасья с матушкой замахали в ответ.
Я скорее почувствовала, чем увидела, улыбку, прорезавшую дубовое лицо. Глаза лесного духа сверкнули облегчением и благодарностью. Сердце в его груди забилось ровно и спокойно. Лешак отвернулся и вскоре растворился в тенях ночи, смешавшись с лесом, став его частью, как то и было задумано изначально. Я убрала свистелку от губ, только сейчас поняв, что играла на ней все это время.
– Ну вот и все, девонька, – устало сказала Яга и сняла тяжелый венец с льняных волос. Те свободной волной растеклись по плечам. – Вот все и закончилось.
Я думала, она это мне, но ее взгляд был обращен к Настасье. Помедлив немного, наставница шагнула к девушке и ее матери. Те сжали ее в объятиях и оросили сладкими, как светлая тоска, слезами. Тень недовольно каркнул и сорвался с плеча Яги. Черное воронье крыло на миг загородило луну, скрыв ее от моих глаз.
Я подошла к ступе, притаившейся чуть в стороне. Закинула на дно и череп, и мешок с вещами. В руках осталась деревянная свистелка. Подняв голову, я пробежала взглядом по редеющей толпе, ища, кому оставить подарок, а затем всмотрелась в темнеющий лес. Решение, внезапное, как снежный град летом, осветило разум. Я широко размахнулась. Свистелка полетела прямиком в густую чащу, к тому, кому, как мне чудилось, она была нужнее.
Тихонько отбыть не получилось. Мне кланялись, меня сжимали в объятиях и даже одаривали клятвами, смутными, как илистые воды. Яге досталось и того больше. Прощающийся с ней батюшка едва не осенил ее крестным знамением, но в последний миг поймал себя на этом жесте и смущенно протянул ладонь для рукопожатия.
Сердце сжалось при виде радостных лиц, припыленных одухотворенными думами, как мукой, а на сердце разлилось невиданное прежде тепло. Оно перекрыло даже неловкость, так или иначе сквозившую в благодарственных словах.
В конце концов наша ступа все же поднялась в небо. Холодный ветер ударил в лицо, томно шепча обещания свободы. В черном бархате небесного купола засияли звезды. Я успела загадать желание до того, как одна из них сорвалась вниз.
– О чем попросила? – Яга повела метлой в воздухе, выравнивая ступу. – Не о любви, часом?
Я таинственно улыбнулась и промолчала.
Над книгой работали
Руководитель редакционной группы Анна Неплюева
Ответственный редактор Арина Ерешко
Арт-директор Валерия Шило
Иллюстрации Вероника Переясловская (centaurea)
Корректоры Елена Сухова, Дарья Ращупкина
ООО «МИФ»
mann-ivanov-ferber.ru
