Глава 1
1
Комната была наполнена сигаретным дымом. Он завивался, колыхался, образуя тонкую голубую дымку. Из него вырывались голоса трех человек, озабоченных улучшением человеческой расы и поощрением искусства, особенно такого, которое отрицает все условности.
Себастьян Левин, прислонившись к мраморному камину — они собрались в городском доме его матери, — назидательно говорил, жестикулируя рукой с сигаретой. Он слегка шепелявил. Желтое монголоидное лицо и удивленные глаза остались такими же, какими были в одиннадцать лет. В двадцать два года он оставался столь же самоуверенным, с той же любовью к красоте и с тем же неэмоциональным и безошибочным пониманием истинных ценностей.
Перед ним в больших кожаных креслах сидели Вернон и Джо. Они были очень похожи, одинаково делили все на черное и белое, но, как и раньше, Джо была более агрессивной, энергичной и страстной бунтаркой.
Долговязый Вернон лениво развалился, положив ноги на спинку другого кресла. Он выпускал кольца дыма и задумчиво чему-то улыбался. Изредка он вносил свой вклад в беседу, делая ленивые замечания.
— Это не окупится, — решительно заключил Себастьян.
Как он и ожидал, Джо тут же вскипела.
— При чем тут «окупится»? Какая… мерзкая точка зрения! На все смотреть с позиции коммерции. Терпеть не могу.
Себастьян спокойно сказал:
— У тебя неизлечимо романтичный взгляд на жизнь. Ты хочешь, чтобы поэты голодали и жили на чердаках, чтобы творения художников оставались непризнанными всю их жизнь, а скульпторам доставались аплодисменты лишь после смерти.
— Так всегда и бывает! Всегда!
— Нет, не всегда. Возможно, очень часто. Но так не должно быть, такова моя точка зрения. Мир не любит ничего нового, но его можно заставить, если найти правильный подход. Только надо точно знать, что потонет, а что нет.
— Это компромисс, — буркнул Вернон.
— Это здравый смысл. С какой стати мне терять деньги, я же знаю, как надо поступить.
— Себастьян! — закричала Джо. — Ты… ты…
— Еврей, ты это хотела сказать? Да, мы, евреи, имеем вкус, знаем, какая вещь прекрасна, а какая нет. Мы не идем за модой, у нас есть собственное суждение, и оно правильное! Люди обычно видят денежную сторону вопроса, но есть и другая.
Вернон что-то пробурчал, Себастьян продолжал:
— То, о чем мы говорим, имеет две стороны. Есть люди, которые придумывают новое, новые способы обращения со старым, вообще новые идеи, — и они не могут пробиться, потому что все боятся нового. Есть другие — люди, которые знают, чего публика хочет, и продолжают ей давать одно и то же, потому что так спокойнее и гарантирована прибыль. Но есть и третий путь: найти новое и прекрасное и помочь ему пробиться. Вот что я собираюсь делать. У меня будет картинная галерея, вчера подписал документы, и пара театров, и в будущем я намерен выпускать еженедельник совершенно нового направления. Более того, я рассчитываю, что все это окупится. Есть вещи, которыми я восхищаюсь и которые приведут в восторг нескольких ценителей — ими заниматься я не собираюсь. То, что буду делать я, будет иметь общий успех. Брось, Джо, неужели ты не видишь, что половина удовольствия состоит в том, чтобы сделать вещь окупаемой?
Джо помотала головой. Вернон спросил: Ты в самом деле хочешь все это осуществить?
Оба посмотрели на Себастьяна с оттенком зависти. Оказаться в положении Себастьяна — странно, но замечательно. Его отец умер несколько лет назад, и Себастьян и двадцать два года стал хозяином стольких миллионов, что дух захватывало.
Дружба, начавшаяся в Эбботс-Пьюисентс, продолжалась и крепла. Они вместе с Верноном учились в Итоне, затем в Кембридже. На каникулах все трое много времени проводили вместе.
— А скульптура? — вдруг спросила Джо. — У тебя она будет?
— Конечно. Ты все еще не остыла к лепке?
— Да, это единственное, что меня привлекает.
Взрыв смеха раздался со стороны Вернона.
— Да, а что будет через год? Ты будешь неистовым поэтом или еще чем-нибудь.
— Чтобы найти свое призвание, требуется время, — с достоинством сказала Джо. — Но на этот раз я говорю совершенно серьезно.
— Как всегда. Слава богу, ты забросила эту чертову скрипку.
— Почему ты так ненавидишь музыку, Вернон?
— Не знаю. Так было всегда.
Джо обернулась к Себастьяну. Тон ее голоса изменился — он невольно стал сдержанным.
— Что ты думаешь о работах Поля Ламарра? Мы с Верноном в воскресенье были у него в студии.
— Ерунда, — коротко отозвался Себастьян.
Джо слегка покраснела.
— Ты просто его не понял. По-моему, он великолепен.
— Убожество, — невозмутимо сказал Себастьян.
