Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
человек столько за сказочный кусок лесов, озёр или уникальный замок, но что за радость жить на высоте летящего самолёта, разглядывая в бинокль Центральный Парк и поток людей-козявок на замусоренном асфальте? Правда, этот олигарх сидел в тюрьме, бегал от покушений и при покупке вкладывал деньги в первую, вторую и двадцатую очередь в безопасность, а не в красоту и гармонию.
Но небезопасна и небоскрёбность, в которой человек сидит в одной золотой клетке, чтобы переместиться в другую золотую клетку – бронированную машину на охраняемой подземной парковке. А потом едет сквозь город с затемнёнными стёклами и ощущает, что деньги отняли у него весь мир, но при этом всё равно не обеспечили полной безопасности, ведь на каждом повороте именно из-за них могут отнять ещё и жизнь.
Исследование компании Wealth-X и банка UBS подтвердило, что самое большое количество миллиардеров – аж 103 – живёт в Нью-Йорке; и один процент жителей Манхэттена получает треть дохода всего населения города. Следующий миллиардерский город – Москва, в которой их 85. За ними Гонконг, Лондон и Пекин. И везде безопасность одной миллиардерской семьи обеспечивает не одна тысяча человек.
Безопасность президентов трудоустраивает ещё больше народу, и эти ведомства ещё неповоротливей. Например, когда в Москву приехал Барак Обама, один сегмент обеспечения его безопасности разрешил внести в протокол экскурсию на бельведер Дома Пашкова, и там до стерильности отмыли огромные окна. Чести видеть Москву с такой точки не были удостоены даже Воланд с Азазелло, скромно расположившиеся для беседы «на каменной террасе, закрытой от ненужных взоров балюстрадой с гипсовыми вазами и гипсовыми цветами».
Но другому сегменту обеспечения безопасности Обамы пришло в голову, что сквозь вымытые окна в президента удобно стрелять с многокилометрового расстояния из оружия с оптическим прицелом. И к этому отнеслись серьёзно, даже при том, что после 11 сентября мало кто серьёзно относится к мнению служб безопасности.
Мы и сами познакомились в этой поездке с российским нелегалом, много лет скрывающимся от предписанной депортации. Работая в многотиражке фотографом, он аккредитовывался на политические тусовки, где умудрился сфотографироваться рядом с президентом и с «хомлендсекьюрити» – руководителем службы безопасности страны.
Как вы понимаете, ему это было нужно, чтобы выложить фотки в «Одноклассниках»; но на его месте запросто мог оказаться террорист. Хотя смешнее и страшнее, что через несколько дней после 11 сентября одному из угонщиков самолёта по почте пришло разрешение на работу, ведь информационные базы разных ведомств США не пересекаются.
Вход в Центральный Парк смотрелся сладким просветом от небоскрёбов, надвисающих над Коламбус-сёркл. Перед ним пестрели костюмированные возницы в белых каретах, готовые «эх, прокатить» по аллеям за астрономическую сумму, но мы продолжили путь улицами со сгущающейся рекламой на стенах и сгущающейся толпой на тротуарах.
На 5-й Авеню я шарила глазами на тему придыхания, с которым произносится это название, но не увидела особых отличий от предыдущих улиц. Всё архитектурное было таким же жутким, всё человеческое таким же спешащим и усреднённым. Разве что на тротуаре валялось меньше бумажек и сидело меньше попрошаек. Ольга Славникова оказалась права – Публичная библиотека была единственным красивым зданием в округе, и мы с благоговением поднялись по роскошной лестнице с каменными львами.
У входа сидела пожилая чёрная охранница в форме, и мы преувеличенно вежливо спросили, в каком зале проходит мероприятие, связанное с Книжной ярмаркой? И охранница зарычала в ответ всей мощью пожилой тренированной глотки. Нью-Йоркская публичная библиотека содержит подразделение патрульных – собственную библиотечную полицию, и тётку хоть раз да предупредили, что она охраняет вход в библиотеку, а не овощную базу.
Конечно, ей платили за охранные функции, а не за справочные, хотя отбиться от нарушителя она могла только лаем. Короче, из серии: «– Алло, прачечная? – …Это Министерство культуры…» В глухом уголке мы отыскали любезную белую даму, которая рассказала, где проходят литературные чтения, и предложила посетить выставку Шелли. Но мы и без Шелли опоздали к началу, и на видавшем виды лифте спустились в глубокий подвал.
Мероприятие, задуманное как интеллектуальная дуэль, было в разгаре. Подвальный зал – битком, и мы пристроились на боковые кресла в разных рядах. Ольга Славникова сидела на сцене в изысканном платье и изысканных туфлях как вызов женщинам на ньюйоркских улицах. Рядом с ней был переводчик и модератор, а справа – во всех смыслах поеденный молью английский писатель Мартин Эмис. Ни разу не побывав в России, Мартин Эмис написал скандальную книгу о сталинском режиме и потому изображал слависта.
Я, естественно, не читала его на языке оригинала, но по переводу было ясно, что это «успешный скандальный рыночник». Мартин Эмис – был сыном одного из лидеров литературных пятидесятых Кингсли Эмиса. По нашей союзписательской терминологии он вошёл бы в список «сыписов, жописов, мудописов и писдочек» (сыновей писателей, жён писателей, мужей дочерей писателей и писательских дочек), имеющих протекционный доступ к издательским мощностям.
Ольга Славникова безукоризненно отвечала на вопросы, безукоризненно читала вслух отрывок из романа «Лёгкая голова» и ювелирно вежливо отвечала на идиотские вопросы. У меня бы так не получилось. В ответ на заезд Мартина Эмис о том, что Россия – страна лагерей, я напомнила бы, что первые на планете лагеря смерти появились во время Гражданской войны между Севером и Югом.
У западников эта информация вызывает изумление, меж тем, лагерь смерти для северян «Андерсонвилль» на юго-западе штата Джорджия строили как загон из частокола. Армейские палатки стояли там в болотной жиже, и два водных канала – для питья и для нечистот – смешивались во время дождей. Пленных почти не кормили, не лечили; они умирали от истощения, дизентерии, цинги, тифа или кончали собой.
Комендант лагеря Генри Вирц, по рассказам выживших, был конченым садистом и требовал того же от подчинённых. Учётный список заключённых «Андерсонвилля», сделанный военнопленным Доренсом Атвотером, насчитывал более 45 000 человек, 12 913 из которых умерли. Публикация списка вызвала скандал – Генри Вирца судили и повесили в старой тюрьме Капитолия. Но больше никого не осудили, словно все 45 000 людей он истязал в одиночку.
Второй лагерь смерти назывался «Дуглас», о нём историки молчали до конца XX века, ведь его строили у озера Мичиган для содержания военных и гражданских южан. Людей и здесь держали впроголодь, в тесноте, без медикаментов. За попытку побега закалывали штыками, за провинности держали голышом на снегу или подвешивали за ноги. Учёт в лагере не вёлся, но известно, что суровые зимы 1862 и 1863 годов пережили около 12 000 заключённых.
Погибшие лагерники до сих пор считаются
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
