что Монстр сделал со мной, но я теперь боюсь не только темноты, но и яркого света, потому предпочитаю включать один небольшой ночник.
Ту чертову капсулу он так и не вытащил. Нет, она не болит, но одно только понимание того, что я ношу в себе мину замедленного действия, холодит кровь. Мне страшно, и почему-то у меня складывается стойкое ощущение, что когда-то эта штука во мне взорвется. Я умру тогда от яда. Интересно, предупредит ли меня Монстр об этом и в какой момент я просто перестану быть ему нужна?
Когда Монстр вышел, я быстро начала осматривать это помещение. Спальня, соединенная с ванной и туалетом. Собственно, все. В коридор я пока выйти не решаюсь, но темнеет быстро, и я не хочу упускать свой шанс.
Нужен телефон, ноутбук, хотя бы что-то. Я могла бы позвонить в полицию или связаться с мамой, отправить ей имейл о том, что я жива. Она же переживает за меня. Ну, я просто хочу в это верить. Понимание того, что ты пропала, а никому и дела нет, наводит тягучую тоску.
Есть еще кое-что, что мне приносят, — самоучитель по арабскому. Толстенная книжка с огромным количеством фраз. Более того, я вижу, что некоторые из них подчеркнуты карандашом, и нисколько не сомневаюсь в том, что Арман это сделал.
Зачем? Чтобы я не опозорила его на аукционе и он за меня не краснел? Я не знаю. Боже, я все еще не верю, что это все происходит со мной.
Я не буду ничего учить! Ему надо — пусть и учит, а я не собираюсь ехать ни на какой аукцион, я должна найти способ связаться с мамой.
Монстр сказал, что она не подавала заявление в полицию о моей пропаже, но я не верю в это. Она точно меня ищет, пусть мы с ней и общались не чаще минуты по телефону раз в три месяца, но все же. Она моя мама, она меня любит, точнее, я бы хотела, чтобы она меня любила. Как бабушка. Хотя бы на треть.
Аукцион. Монстр говорил про него. Что я знаю об этом? Особо ничего, кроме того, что могла видеть в каких-то фильмах о похищении.
Халифат. Это же так далеко, а что будет дальше, и… да, я только сейчас соображаю, что меня готовят для совершенно другого «хозяина», и осознавать это просто невыносимо. Я только-только привыкла к мысли о том, что мой хозяин — это Монстр. Я впитала это в себя, и порой мне кажется, что тот яд потихоньку проникает в мой организм, отравляя его и заставляя подчиняться моему похитителю.
Когда темнеет, я не выдерживаю и, напялив белье вместе с рубашкой Армана, выхожу в коридор. Я совсем не помню этого дома и ступаю буквально на ощупь, вздрагивая от каждого шороха.
На удивление, меня никто не останавливает и нет охраны. То ли у них пересменка, то ли они вымерли все, но здесь реально я одна!
Я дохожу до кухни и уже вижу входную дверь. Победа так близко, вот только в доме я не одна. Монстр здесь, и он все время был здесь, а я и не заметила.
— Не крадись. Я слышал тебя еще тогда, когда ты вышла.
Резко оборачиваюсь и вижу Армана. Он сидит за барной стойкой. Рядом парующий ужин, нарезанные фрукты. У меня сразу болезненно урчит желудок. Я не помню уже, когда ела.
Мельком бросаю взгляд на мужчину. Вот сейчас при приглушенном свете Арман не выглядит как маньяк-психопат из подавала. Вообще нет, он просто завораживающе красив.
— Подойди ко мне.
Прирастаю к месту. Не знаю, как реагировать, но все же покорно иду. Монстр любит покорность, а у меня все еще не сошли следы от его хлыста.
— Сядь. Бери ешь.
Протягивает мне точно такую же тарелку мяса с рисом, которая есть у него. И после, словно вспомнив, дает мне вилку и нож. Сам же ест руками.
Я же молчу. Хлопаю только ресницами. Что он еще придумал, какой-то новый квест на прочность моих нервов?
— Что?
— Вы меня проверяете?
— Нет. Ешь, девочка. Можно.
«Можно». Собаке тоже так говорят, ненавижу, но не показываю этого. С ним надо быть хитрее. Хотя бы пытаться. Телефон. Здесь точно должен быть где-то телефон.
Осторожно двигаю к себе тарелку и начинаю есть с Арманом вместе. За одной барной стойкой. У него явно куча специй, а у меня совсем немного. Не хочу думать о том, что он помнил, как я плакала от перца в прошлый раз. К чему такая забота?
Пробую. На удивление, очень вкусно. Пальчики оближешь просто. Арман это и делает. Ест без вилки, грациозно, как кот.
— Вы не пользуетесь приборами.
— Как видишь.
— Почему?
— Я так привык, — отвечает и берет бутылку вина, наливает себе половину бокала. Я же смотрю. Молча. Я тоже хочу попробовать.
— Я тоже хочу вина, можно?
— Можно.
Я не знаю, как у нас получается, но пользуюсь этим моментом. Когда мы не спорим и у Армана нет в руках кнута. Сейчас двенадцать ночи, и, кажется, Монстр просто устал. Задумчивый, какой-то даже слишком тихий.
Мне надо как-то напоить его, он уснет, и я сбегу. Точно!
— Хозяин, вы сказали, что продадите меня на аукционе. Кому?
— Шакир Аль-Фариху.
— Кто это?
— Это арабский шейх, и ты будешь его рабыней.
Я отпиваю вина, еще, еще глоток. Оно крепкое, приятно обжигает горло. Забыться бы, да не выходит. Арман тоже пьет, но не так, как я, сдуру большими глотками. Он смакует и никуда не спешит. Блин, я так его до утра не спою.
Стараюсь не давить на больную тему, все вокруг да около. Не спеши. Раскачай его, Еся.
— Это ваш дом?
— Временный.
— Здесь не было зеркал, пока я не попросила. Почему?
— Я и так знаю, как выгляжу.
О да, он уверен в себе. Даже слишком. Комплекс бога налицо. Он и выглядит так же, никаких сомнений.
Ему нравится, когда я такая послушная, к ранке можно прикладывать, и я этим пользуюсь.
— Я хочу еще вина, хозяин. Можно?
— Можно.
Подливает мне. Себе тоже. Но меньше. Хитрый лис. Он все, конечно, понял, и вот вроде бы расслабленный, но Монстр начеку. Собранный скорее, как солдат. Да, я вижу в это. Выдержка и дисциплина. Железная просто. В доме тоже идеальный порядок. Ничего лишнего. Вообще ничего.
— Зачем Шакиру это? У него нет жены?
— У него несколько жен и десятки рабынь. Ты будешь одной из них.
