платьев и бриллиантов на главных модницах Москвы.
Усевшись на задний диван такси, откидываю голову на спинку и сознательно заталкиваю воспоминания о вчерашнем вечере на задворки памяти. Не хочу сейчас думать о Дане и Эльзе. Не хочу думать об их ребенке. Не хочу думать о пьяных признаниях мужа. Сейчас я хочу сосредоточиться на себе...
— Мне жаль, Аделина, — полтора часа спустя мой гинеколог Инна Владимировна с сожалением качает головой, разглядывая результаты моих анализов. — Ты не беременная.
Все же нет… Я даже не замечала, что все это время сдерживала дыхание, и теперь оно с шумом вырывается из моих легких.
— Я знаю, что это тяжело, но мы с тобой не прекратим попытки, правда? — пытается ободрить меня врач. — Но такая длительная задержка и симптомы, которые ты описала, меня очень беспокоят. Надо разбираться. Лейкоциты немного повышены. Есть некоторые отклонения еще по паре показателей. Я назначу тебе дополнительные анализы. Возможно, просто гормональный сбой. Аделина, ты в порядке?
На лице Островской отражается беспокойство, а ее глаза пытливо вглядываются в мое побелевшее лицо от которого, я чувствую, отхлынула кровь. Я знаю, что она видит — растерянность и разочарование. Похоже, в глубине души я все же верила, что ребенок будет.
Я помню, как мама говорила мне, что когда мы любим, мы закрываем глаза на многое. Возможно, для меня этот ребенок, который так и не стал реальным, был последней ниточкой, которая могла связать меня с мужчиной, который все еще владел моим сердцем. Пусть бы мы с Даном развелись, но ребенок был бы нашим общим. А теперь я точно знаю, что впереди у меня зима, одиночество и пустота.
— Адель? — Инна Владимировна встает со своего кресла и наливает в пластиковый стакан воду. — Выпей. Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — выдавливаю из себя улыбку и принимаю из ее рук стаканчик. — Все нормально. Просто я…
— Я понимаю тебя, — Островская накрывает своей ладонью мои побелевшие пальцы. — Но вы с мужем не должны прекращать попытки. Давай на месяц-другой возьмем передышку. Убедимся, что со здоровьем все в порядке, и попробуем снова.
Не знаю, что особенного в этих словах — я слышала их от докторов уже много раз, но сейчас они режут меня по живому. Я понимаю, что попыток больше не будет, что пауза ни к чему… Все кончено. Я так и останусь одна. А Дан… За него можно только порадоваться, ведь у него будет ребенок.
— Спасибо, Инна Владимировна, — говорю тихо, отчаянно пытаясь не заплакать. — Можете отправить мне направления на анализы в электронном виде? Я все сдам и запишусь к вам на следующей неделе.
— Конечно. Аделина, ты уверена, что с тобой все в порядке? — озабоченно уточняет врач. — Может быть, стоит позвонить твоему мужу?
— Никому звонить не нужно, — я поднимаюсь со стула и беру в руки сумочку. — Я поеду домой отдыхать. Спасибо, что приняли меня вне очереди, да еще и в свой отпуск.
Мы достаточно близки с Инной Владимировной, она лично знает Богдана, потому что год назад она назначала нам парное обследование, но говорить ей о том, что нашему браку конец, я не готова. Она была в отпуске, возможно поэтому новость об измене мужа и его попытки публично оправдаться, обошли ее стороной. Но теперь она в Москве. Рано или поздно, слухи дойдут и до нее.
Покинув клинику, я захожу в первую попавшуюся кофейню. Беру капучино и круассан, сажусь в дальний угол зала. Заставляю себя перекусить. Что делать дальше — ума не приложу. Сейчас бы погрузиться с головой в работу, в новый проект, в репетиции для съемки пилота... Но впереди у меня длинные и пустые выходные, и перспектива нового скандала, если Эльза сольет новость о своей беременности в прессу. В ее святую невинность я после вчерашнего не верю — она точно знала, как вести свою игру, чтобы победить. И она победила.
На глаза снова наворачиваются слезы. Зажимаю пальцами переносицу, чтобы не дать им пролиться. Потом вдруг совершенно спонтанно беру в руки телефон и набираю маму.
Пусть у нас на многое не совпадают взгляды. Пусть она боготворит Богдана. Но здесь и сейчас я не знаю, куда еще мне податься. Возвращаться в нашу с Даном квартиру я не хочу, бегать по отелям — тоже не вариант. А у родителей… Там все еще дом. А мне отчаянно нужно снова его обрести.
Пока еду в такси к родителям, ищу в телефоне старую переписку с школьным приятелем, который стал отличным юристом. В одиннадцатом классе Женя Говоров за мной ухаживал, но взаимности так и не дождался. Любой другой на его месте бы обиделся, но Женя не такой. Он сохранил со мной теплые отношения и даже был на нашей с Даном свадьбе… И он первый, о ком я думаю, когда понимаю, что делу о разводе надо давать ход. Затягивать — только ранить себя сильнее.
«Жень, привет! Извини, что в выходной. Будет время на днях созвониться?»
Не проходит и пары минут, как на телефон прилетает ответ.
«Привет, Адель. Я могу набрать тебя сейчас».
«Я в такси. Хотелось бы поговорить приватно».
«Набирай тогда сама, как будет удобно. Я свободен».
Заблокировав телефон, какое-то время нервно верчу его в руках. Ну вот, первый шаг сделан. В Жене я уверена на все сто процентов. Даже если он не возьмется за это дело, учитывая знакомство с Даном, он точно порекомендует мне хорошего адвоката.
Не знаю правда, понадобиться ли он мне. Все изменилось. У Дана будет ребенок от другой. Возможно, его угроза не давать мне развод, брошенная в сердцах ранее, уже не актуальна. Мой муж хотел ребенка не меньше, чем я. И сейчас он его получит. Я — лишнее звено в этом уравнении, от которого он может избавиться просто подписав заявление.
Когда такси останавливается у дома родителей, я выхожу на улицу, ежась от резкого порыва ветра. И запахнув куртку, достаю мобильный.
— Привет, Жень! — говорю преувеличенно бодро, когда друг снимает трубку.
— Адель, — отвечает он протяжно, но явно довольно. — Чем обязан?
— Мне нужна твоя помощь.
— Хорошо, помогу, — без колебания отвечает он.
— Ты даже не знаешь, о чем я попрошу, — усмехаюсь я.
— Для тебя — все что угодно, ты же
