него ты научишься канонам колдовства и под его руководством начнешь направлять свои глубокие таланты на управление и защиту империи.
Рука-Вестник выступил вперед. Он держал печать, выплавленную из золота и украшенную изображением свернувшихся львов-змей.
– Эта печать наделит тебя властью и привилегиями, – сказал он с важным видом, и в его голосе не было даже намека на легкомысленные, игривые интонации, с которыми он рассказывал историю про кота с пятью пальцами. Однако уголок рта чуть пополз вверх, когда он продолжил: – Ты будешь носить неизменное имя императора, ключ к законам колдовства. Протяни руку, чтобы обрести эту честь.
Пальцы моей правой руки сжались в кулак, и я представил, как Чистая-Река наблюдает за происходящим снизу и ждет моего падения в тот момент, когда я покажу Руке-Вестнику свои шрамы.
Одновременно меня посетила неожиданная и пугающая мысль: метки, которые бабушка вырезала на моей ладони, изменили ощущение магии, сдерживая ее. Что произойдет, если поверх них появится имперская тетраграмма? Я уже знал, какую опасность представляет слепое использование магии. Я посмотрел Руке-Вестнику в глаза, надел самое честное и открытое выражение на лицо и протянул ему левую руку.
Улыбка Руки-Вестника погасла.
– Что ты творишь? – прошипел он. – Это должна быть правая рука.
– Я умею писать левой, – заверил я его.
Он в изумлении открыл рот и посмотрел на губернатора, но я не сдавался.
– Ваши Превосходительства, почему знак Руки императора стоит на правой руке, если не потому, что они ею пишут? Составляют эдикты и творят правосудие кистью так же, как защищают империю с помощью колдовства. Ладонь, которая держит кисть, должна быть отмечена, чтобы именем императора наделить властью действия Руки.
Я надеялся, что Рука-Вестник сумеет увидеть здравый смысл между нетрадиционными рассуждениями и своими представлениями о мире.
– И ты умеешь писать левой рукой? – спросил он.
– Да, умею, – ответил я.
Рука-Вестник повернулся к прокторам, которые ровными рядами стояли на коленях на краю помоста. Внутри у меня все сжалось.
– Кто из вас проводил письменный экзамен мастера Вена? – спросил он, и трое из них подняли руки.
Рука-Вестник махнул самому молодому из них.
– Скажи мне, какой рукой мастер Вэнь держал кисть?
Молодой проктор внимательно на меня посмотрел.
– Ваше Превосходительство. Я не помню, чтобы кто-то из кандидатов использовал левую руку.
– Это сразу стало бы заметно, если бы кто-то из них так поступил, верно? Не увидеть такое было бы невозможно?
– Очень необычная практика, Ваше Превосходительство.
– Спасибо.
Молодой проктор поклонился, а Рука-Вестник повернулся ко мне, и я увидел подозрение в его глазах. Я же стоял спокойно, продолжая протягивать ему левую руку. Среди замерших зрителей прокатился шепот.
– Ты! – рявкнул Рука-Вестник, наставив палец на следующего проктора, немолодого ученого с лохматой бородой и лысиной. – Мастер Вэнь использовал во время экзамена правую или левую руку?
Проктор откашлялся.
– Я не стал бы терпеть отклонений от ритуала и кодекса, если бы молодой человек стал писать эссе левой рукой, поскольку, как говорил великий философ морали Ха Вьюрок-в-Тростниках…
– Спасибо, проктор, – перебил его Рука-Вестник.
Пожилой проктор возмущенно откашлялся и снова уселся на пятки, а Рука-Вестник сделал еще один шаг вперед.
Он оказался так близко, что я уловил запах чая, специй и мяса в его дыхании.
У меня разбегались мысли, но в голове поселилась пустота, как в эпицентре бури.
– Ты! – еще громче выкрикнул Рука-Вестник и указал на третьего проктора. – Тот же вопрос.
Третий проктор наградил меня суровым взглядом.
– Он писал правой рукой.
– Спасибо! – Рука-Вестник коротко ему поклонился и резко развернулся лицом ко мне.
– Ты готов опротестовать показания трех ученых, наблюдавших за тем, как проходил твой экзамен, точно ястреб, который следит за полевой мышью?
В зале воцарилась оглушительная тишина.
– Нет, Ваше Превосходительство, – ответил я. – Я не говорил, что писал экзамен левой рукой, лишь сказал, что могу и использую ее, а также что она лучше подходит для службы императору.
– Новые детали! Значит, ты умеешь писать обеими руками? Редкий талант.
– Не талант, а умение, – поклонившись, проговорил я. – Ему научил меня мой наставник, посвятив этому долгие часы.
– С какой стати твой наставник решил потратить время на столь необычные вещи?
– Чтобы я мог служить императору, даже если я лишусь одной руки, что чуть не произошло со мной в детстве.
Выражение лица Руки-Вестника мимолетно изменилось – недоверие уступило место любопытству.
– Объясни.
– Когда я был ребенком, плохо обработанная тарелка развалилась у меня в правой руке на несколько осколков, – начал я. – Мой великодушный и многострадальный наставник не хотел, чтобы я бездельничал, пока она заживала, и стал учить меня пользоваться левой. Это происшествие помогло ему понять, что в нашем беспокойном мире возможность продолжать работу даже после потери столь важного инструмента, как пишущая рука, будет иметь огромное значение. После того как я выздоровел, он заставлял меня писать каждое упражнение дважды – правой и левой рукой. И вскоре даже мой отец не мог определить, какую из них я использовал.
В зале снова послышался шепот, и мне стало интересно, о чем в этот момент думал Коро Ха. Скорее всего, проклинал меня за глупость и хвастовство.
– Мой долг дать императору лучшее, на что я способен, – продолжал я. – И, если выбирать между изуродованной правой рукой и безупречной левой, я остановлюсь на левой.
– Какая дурацкая история! – вскричал Голос Золотой-Зяблик и принялся раздраженно размахивать длинными рукавами. – Правая рука является естественным инструментом письма, левая служит для поддержки локтя правой. Так утверждают все трактаты по каллиграфии.
– Звучит странно, – вмешался Рука-Вестник. – Но указывает на редкое качество.
– Какое качество? – возмущенно спросил губернатор. – Это указывает на отклонение.
– Когда вся семья собирается за обеденным столом, разве не должен сын сначала предложить лучшие куски отцу? Разве он поступит неправильно, если нальет ему первую чашку чая – пусть нередко горького, – а не обслужит прежде гостей? Мастер Вэнь продемонстрировал нам, что он прекрасно знаком с понятием уважения. – Намек на улыбку снова появился на лице Руки-Вестника. – Если его история правдива.
– Это правда, Ваше Превосходительство. Мой наставник может подтвердить все, что я сказал.
– А также мои глаза.
Рука-Вестник сжал пальцами мое правое запястье, я на мгновение потерял равновесие, но сдержал крик, когда он вздернул мой рукав, открыл правую руку и принялся внимательно изучать ладонь. Я уже не сомневался, что он назовет меня предателем и тайным ведьмаком. Хватило бы у меня храбрости вызвать пламя и покончить с собой прямо на помосте вместо того, чтобы позволить империи узнать секреты, ради сохранения которых умер мой дед?
Рука-Вестник подозвал одного из слуг.
– Принеси бумагу, кисть
