– Вчера в Подмосковье, в ходе проведения спецоперации, сотрудниками управления по борьбе с терроризмом ФСБ был задержан Нурди Важиев, один из участников бандитского нападения отряда Салмана Радуева на Кизляр… – проговорила дикторша.
На экране телевизора двое дюжих спецназовцев выволокли из микроавтобуса какого-то человека с задранными сзади руками. На следующем кадре тот же человек, стоя на белом фоне, угрюмо отвечал на вопросы следователя. Его лицо украшали два симметричных кровоподтека под глазами, форма носа была другой, но это, несомненно, был Нурди, слишком долго знал его Астамиров, чтобы не узнать даже после пластической операции…
– Президент во время своего пребывания в Белгороде, – продолжила дикторша, – заявил журналистам ведущих телеканалов, что привлечение к ответственности всех участников бандформирований остается одной из приоритетных задач спецслужб. «Все, кто виновен в смерти мирных жителей, обязательно предстанут перед судом, где бы они ни скрывались», – подчеркнул глава государства…
В руке Хадама Астамирова забился мобильник. Чеченец с трудом оторвался от телевизора. Звонил Ашот.
– Работаем… Все готово.
– Тогда это… Ты к Саркису подъехать можешь?..
– Да. Когда?
– Через полчаса. Нормально?
– Договорились… – отключив телефон, Хадам посмотрел на телевизор.
Там уже пошел международный обзор. Дикторша что-то говорила насчет палестинцев и израильтян…
60
– …и что это за формулировка: «вследствие перестрелки при задержании особо опасного преступника»? Начальник управления с такой формулировкой вашу «Шкоду» не пропустит, а мне списание основных фондов до конца месяца надо оформить! Вы слышите, полковник? – переспросила бухгалтерша.
– Слышу-слышу… – вздохнул Логинов.
– Поэтому объяснительную нужно срочно переписать и плюс приложить к ней справку, подтверждающую, что машина действительно сгорела при перестрелке…
– У преступника ее, что ли, взять, который стрелял?..
– Зачем у преступника? Она же не будет иметь юридической силы. У следователя, неужели непонятно?..
В этот момент у Логинова на столе зазвонил прямой с Ватлиным телефон.
– Хорошо, я понял! Пришлю к вам Аникеева! Все! У меня начальство на проводе! – проговорил Логинов и грохнул трубку на рычаг. Потянувшись за другой, он сказал в нее: – Слушаю, товарищ генерал!
– Зайди, Витя!
– Есть!
Пару минут спустя Логинов был уже у Ватлина. Тот кивнул на стул:
– Ну как настроение, герой?..
– Да ни к черту!
– Не понял! А что так?.. – искренне удивился Ватлин.
– Да, бухгалтерия замучила этими списаниями! Аникеев пять раз объяснительную переписывал насчет «Шкоды», а теперь еще и справку какую-то требуют!
Ватлин понимающе посмотрел на Логинова и тут же потянулся к внутреннему телефону.
– Да! – недовольно буркнул в трубке начальник финансового управления.
– Приветствую, Иван Никифорович! Ватлин беспокоит… Ты вообще телевизор смотришь или как?.. К чему?.. Ты слышал, что президент сказал вчера насчет задержания Нурди Важиева?.. Значит, слышал… А ко мне вот зашел полковник Логинов, который за это задержание представлен ко второй звезде «Героя», и знаешь, что говорит?.. Что твои клерки, крысы бумажные, заставляют его по сто раз переписывать объяснительные, так что ему заниматься своими прямыми обязанностями теперь некогда… Это что, Иван Никифорович, саботаж? Или ты пока что террористов со своей оравой ловить будешь?.. Да-да, ты уж возьми этот вопрос под свой личный контроль, а то мне, понимаешь, Герою в глаза смотреть стыдно…
– Спасибо! – вздохнул Логинов, когда генерал положил трубку.
– Да не за что… – пожал плечами Ватлин.
Встав из-за стола, он шагнул к шкафу и открыл его. На столе появилась пузатая бутылка коньяка и две рюмки.
– Плесни, Витя, по чуть-чуть… – сказал генерал, снова направляясь к шкафу.
Логинов отвинтил пробку, Ватлин пошарил в верхнем отделении шкафа и достал свернутый в рулон большой лист ватмана. Пройдя к приставному столу, он развернул ватман, прижав углы предметами канцелярского набора. Потом потянулся за маркером.
– Выдам тебе один секрет, Витя… – сказал генерал. – Тогда, в степи под Первомайской, когда «Альфу» с «Вымпелом» гнали на террористов, как обычную пехоту, я дал себе слово, что не уйду на пенсию до тех пор, пока мы не достанем последнего из псов Радуева…
